"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

какая скапливается за ночь в маленьком городке, окруженном полями.
Возвращаются запахи покосов, трав, плясвинских пойм.
Густой туман лежал безветренными пластами. Деревья стояли недвижно.
Слабый перестук доносился от хлебозавода. В той же стороне перекликнулись
два молодых петушка. Город спал. На базаре спали облезлые ничейные псы. На
пустых цинковых прилавках свернулась каплями роса. Туман спал над рекой.
Лосев остановился на мосту. Алая макушка солнца вылезала из Патриаршей
рощи. Восход был яркий, красноватый, из тех лет, когда они мальчишками
бежали в рощу смотреть, откуда берется солнце. Из поколения в поколение
лыковские мальчишки искали солнце в Патриаршей роще. Сколько восходов
минуло с тех пор.
Солнце не слепило. На тусклую поверхность его можно было смотреть, и
само оно как бы разглядывало землю, еще не начатый день, который
предстояло катить и катить до другого края земли. С моста виделось далеко.
Крыши, крытые дранкой, серебристо светились живым светом, какого не
хватало серому слепому шиферу. В новом доме напротив почти на всех этажах
в зеленых ящиках навстречу солнцу повернулись цветы. Дом, украшенный
цветами, занавесками, выглядел еще новее. От жилого духа он похорошел.
Понизу он был облицован коричневой плиткой. Лучше же всего украшали дом
балконные решетки художественного литья, сделанные после долгих хлопот.
Дом был гордостью Лосева. Таких красавцев еще десяток - и город
преобразился бы. За этот дом Лосеву два года назад подвесили выговор, но
выговор давно сняли, а дом остался и стоит, лучшее утешение при подобного
рода неприятностях. Лосев любовался им, и на душе у него теплело. Если бы
его спросили, какая главная забота его жизни, или дело, или даже хотение,
он не задумываясь бы ответил: иметь лишний вот такой дом. Буквально -
_лишний_. Чтоб в кабинете у него под стеклом висели ключи от пустых
квартир _лишнего_ незаселенного дома. Приезжает семья или какой специалист
- получайте, пожалуйста, квартиру!
Повсюду в работе он натыкался на проклятую жилищную проблему. Нехватка
жилья мучила его каждодневно, неотвязно: и строительство, и материалы, и
просьбы, и большая часть людей, которые шли к нему на прием, - все связано
было с жильем. Люди ждали квартир, комнат по нескольку лет, очередь никак
не убывала. Это было какое-то проклятье. Дома строились один за другим,
старые деревянные сносили, и на их месте появлялись - и все быстрее -
железобетонные, сборные. Стеновозы тащили и тащили готовые секции...
Иногда удавалось рывком очередь укоротить, а затем она опять нарастала,
как какая-то гидра. Лосев был в отчаяньи. Ни в одном городе так не
размножались, как в Лыкове. Хуже того - лыковцы мгновенно вырастали. Все
эти только что родившиеся соседские пацаны и девчонки сразу брились,
красились, и тотчас же женились, и садились у него в приемной, пузатые
скорбные мадонны и усатые верзилы, и уже просили квартиру. Он приходил в
ужас от их скороспелости и плодовитости. Со всех сторон на него наседали
внеочередники, у каждого были обстоятельства срочные, катастрофические,
единственные. После приема он чувствовал себя изможденным. На него
кричали, ему устраивали истерики, тихо плакали, как только его не честили,
какими желчными словами. На него смотрели с мольбой, приносили к нему
детей, ему стучали по столу костылями. Его изнуряло собственное бессилие,
невозможность помочь, когда помочь было необходимо. Больной туберкулезом,
которого надо изолировать от детей... Аварийное состояние кровли в старом