"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

- Между прочим, две тысячи.
- Ну и что, а сколько стоит, по-вашему, счастливый день? - выкрикнула
она с непонятной болью. - А душа, она сколько? - И быстрым взмахом
ярко-коричневых глаз хлестнула Лосева. - Вы посмотрите, сколько тут души
во всем. Как можно прятать такую вещь от людей!
- Кто прячет? Я? Да где б вы ее увидели... - начал было Лосев с
отпором, но тут же понял, что объяснять и доказывать ничего не надо, слезы
Тучковой были для него сейчас самой лучшей наградой. Хотя не представлял,
никогда и в голову ему не приходило, что от картины можно плакать.
Тучкова вытерла мокрые глаза, надела очки, превратилась в ту незаметную
учительницу, которую Лосев знал вроде бы давно и никогда не замечал.
Платьице ее обвисло, груди спрятались.
- Простите, пожалуйста, - виновато сказала она, все более конфузясь от
неуместной улыбки Лосева.
Он ничего не мог поделать с собою, собственное лицо перестало его
слушаться, улыбаясь чересчур, ненужная растроганность морщила лоб, тянула
какие-то мышцы у глаз, так что невозможно было представить, какое
выражение из этого складывается.
- Нет, нет, вы совершенно правильно отметили, - успокаивал он ее да и
себя.
Рогинский тоже, чтобы отвлечь, стал расспрашивать про Ольгу
Серафимовну, задавать те самые вопросы, которые Лосев хотел услышать.
Впрочем, отвечать Лосев не стал, по Тучковой он чувствовал, что сейчас не
надо ни о чем говорить. Молчания, однако, не получилось. Рогинский,
удивительный человек, с той же легкостью и волнением стал, используя, как
он выразился, счастливый случай, хлопотать о транспорте для лекторов. В
другое время практическая его хватка была бы симпатична Лосеву, сейчас же
оборотистость Рогинского показалась бестактной. Пока они говорили, Тучкова
боком, тихо, направилась к дверям. Чтобы остановить ее, Лосев не торгуясь
пообещал Рогинскому свою помощь и тут же спросил громко, обращаясь к
Тучковой: может, имеет смысл повесить картину в школе, в классе рисования,
тем более что окна школы как раз выходят на Жмуркину заводь и дом Кислых.
Последнее соображение возникло у него внезапно, прямо-таки осенило его:
школа построена на берегу, примерно там, откуда писал художник, и очень
интересно будет сравнивать, особенно на уроках рисования,
продемонстрировать ребятам процесс, то есть пример художественной работы
на местном материале.
Одно к одному соединялось у него, да так ловко, складно, откуда что
бралось, какое-то вдохновение напало; вообще надо подумать, не пора ли
создать художественную школу, заинтересовать ребят. Он явно зажег обоих
учителей. Картину он разрешил, даже попросил тут же взять. Тучкова
смотрела на него во все глаза, и еще долго после того, как они ушли, унося
тщательно завернутую картину, Лосев ощущал радостную свою силу.
В начале июня Лосева пригласили в Первую школу на выпускные экзамены.
Прежде всего он посидел на физике, в которой, как он полагал, еще что-то
смыслил, хотя каждый год обнаруживал, что знания его тают, и эти мальчики
и девочки знают вещи, о которых у него самое смутное понятие.
После физики директор школы повела его по классам и кабинетам, где он
когда-то учился. Он ничего не вспоминал, а, как и рассчитывала директор,
озабоченно проверял состояние потолков, полов и все прикидывал свои