"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

От него пахло одеколоном, был он идеально выбрит, тонкие седые усики
подстрижены волосок к волоску, вид он имел барственный, носил кольцо с
печаткой, и из-кармашка несколько старомодно зауженного пиджака торчал
уголок сиреневого платочка в тон галстуку.
- Каждый деятель должен иметь свой образ, - поучал он Лосева. - Образ -
это впечатление, личина в лучшем случае, если угодно. Образ должен быть
броским, симпатичным, удобным для владельца. Тебе, Сереженька, надо найти
свой образ. Допустим - надежный мужик, упорный, скупой на слова. Или
увлеченный энтузиаст, генератор идей. А может, тебе подойдет - простак,
доверчивый работяга, честный и прямой? Великая вещь - найти себе образ.
Возьми, к примеру... - Он наклонился, шепнул: - Уваров. Ясный всем образ.
Точный, неутомимый, как робот... Или возьми меня. - Он возвысил голос,
зная, что его слушают: - Я как бы олицетворяю образ российского
интеллигента. Зверь, чудом уцелевший. Этим и любопытен.
Лосев рассмеялся и подумал, что так оно, пожалуй, и есть, старомодный в
своей галантности, велеречивый, широко образованный, умница; обидно было,
что относились к нему несерьезно, снисходительно.
Служил Аркадий Матвеевич юристом в юридическом отделе облисполкома.
Несмотря на скромную должность, его часто вызывали наверх советоваться по
делам щекотливым, требующим психологического расчета, тонкого понимания
высших инстанций. Ему поручали готовить туда деликатные бумаги,
объяснительные записки. Причем Аркадий Матвеевич в Москву не выезжал,
никаких связей в центре не имел. Трудно сказать, откуда он черпал свои
прогнозы и такое предвидение поведения начальства. Похоже было, что, читая
какой-нибудь приказ, присланный свыше, он, словно графолог, по почерку
изучал характер. Хотя вместо почерка перед ним была машинопись,
ксерокопия, ротапринт.
Несколько раз ему предлагали повышение, он отказывался. Этого не
понимали, стали относиться уже с меньшим уважением, свысока.
...Стукнулись стопочками, чтобы зазвенело, выпили. И короткий чистый
звон, и жгучий холодок водки были отмечены Аркадием Матвеевичем. Он умел
любоваться каждым малым удовольствием жизни, находить их повсюду. Вышли на
улицу, постояли, как всегда стоят мужчины у рюмочных и пивных, жалея
расставаться.
Пронзительно скрипнули тормоза. Черная "Волга" остановилась у
поребрика. Приоткрыв дверцу, высунулся мужчина в светло-сером костюме,
кудрявый, румяный, счастливо-самодовольный. Он повернулся к ним, громко, с
укором заговорил:
- Так-то ты, Аркадий Матвеевич, выполняешь. Я же просил срочно, мне ее
завтра посылать, - и он поманил Аркадия Матвеевича пальцем.
Осанистая фигура Аркадия Матвеевича съежилась, сократилась, бочком он
подошел, согнулся, Лосев последовал за ним.
Мужчина осадил его взглядом выпуклых светлых глаз.
- Вы идите, гражданин, вас не касается... А тебя, Аркадий Матвеевич, я
прошу... Нашел время развлекаться. Смотри, если подведешь меня. Я тебе
оказал доверие. Так дело не пойдет. Я думал, ты человек ответственный.
- Напрасно беспокоитесь, товарищ Сечихин, завтра к утру статья будет
готова, - лоб и щеки Аркадия Матвеевича неровно покраснели, он оглянулся
на Лосева и покраснел сильнее, конфузливо вздрагивающая улыбка его как бы
извинялась за этого человека и за себя. Улыбка эта резанула Лосева больнее