"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

видит и никому не расскажешь, да и как передать этот разговор с Пашковым,
разве тот же Анисимов поймет? Тучкова и та не поймет, сколько дерьма
всякого нахлебаться пришлось, а между прочим, не ради себя. Добро бы за
показатели какие хлопотали, а то ради Жмуркиной заводи, отвлеченности
какой-то, пропади она пропадом.
Приезжая в область, Лосев большей частью испытывал хмельную радость
высвобождения. Походка становилась легкой, руки болтались размашистей,
хохотал громче, вспоминались анекдоты. Никому здесь не было до него дела.
Он мог идти без пиджака, рубашку навыпуск, мог тащить авоську с
апельсинами... Можно было поглазеть на витрины, зайти в магазин
потолкаться, как все люди, заглянуть на рынок, а то и в рюмочную. Славное
это заведение - запах водочки, сигарет, одни мужики и без насиженной
пьяности пивных, без приставаний, липких тягучих разговоров. Опрокинул
стопочку, закусил бутербродом, культурно, коротко. Осенью в Лыкове откроют
две такие рюмочные, между прочим, лучшее средство борьбы с пьянством, не
сравнить с безобразными фанерными павильонами, где спаивают людей
"бормотухой".
Нынче, выйдя из облисполкома, он ни на что не смотрел, никуда не
отвлекался. Логически он мог доказать себе, что незачем раньше времени
мучиться, что все, что возможно, он сделает, а дальше от него не зависит,
выше головы не прыгнешь и тому подобное. Но доказательства не помогали,
логика не действовала, его томило чувство то ли вины, то ли ошибки,
которую он совершает.
За два дня дела зарезные удалось решить, причем не выходя на большое
начальство. Лучше всего было иметь дело со средним звеном, даже с "низшим
персоналом". И начальству тоже нравится, когда его не ставят в тупик, не
отвлекают, не обременяют. Подчиненные сами решать особо серьезного не
могли, но всякое решение зависело от них - от замзавов, от инженеров,
плановиков, экономистов; они могли загробить, задробить, утопить, спустить
в песок, не довести до дела; к ним в итоге попадала любая бумага с
долгожданной резолюцией, они увязывали, вносили в графы, обеспечивали,
согласовывали, советовали. Они могли в срок подать бумагу, подтвердить в
нужный момент, в минуту сомнения, подтолкнуть начальство...
Правда, наставник Лосева, его советчик и родственник Аркадий Матвеевич
не разделял его увлечения.
- Столоначальники и прочие трудящиеся клерки годятся для облегчения
работы, однако карьеру твою определяют другие. Тебе надо больше в высших
сферах околачиваться. Ты по своему внешнему виду, по хватке и энергии
душевной годишься для областного руководства и двигай туда, пока не
перезрел. Цинизма бы тебе поднабраться.
У Аркадия Матвеевича голос был зычный, бархатистый.
- Наденька, счастье мое, свет очей моих, утоли нас! - возгласил он с
порога рюмочной, и все обернулись к нему, забавляясь его фигурой и
манерою, какой он говорил на публику.
Наденька налила им по пятьдесят граммов. "Моя норма", - предупредил
Аркадий Матвеевич, и они отошли в угол.
- Рад тебя видеть, Сереженька, - он троекратно приложился щекой к щеке,
чуть преувеличенно, но, несомненно, искренне. - Как славно видеть хорошего
человека, да еще холодная водочка и этот бутерброд с килькой, согласись,
что если ощутить все это как благо, то можно считать сей миг счастьем!