"Даниил Гранин. Автобиография" - читать интересную книгу автора

Пережил я и другое увлечение - путешествиями. Впервые мы
поехали в 1956 году в круиз вокруг Европы па теплоходе
"Россия". Мы-это группа писателей, в том числе: К. Г.
Паустовский, Л. Н. Рахманов, Расул Гамзатов, Сергей Орлов и я.
Для каждого то был первый выезд за границу. Да не в одну
страну, а в шесть странБолгария, Греция, Турция, Франция,
Италия, Швеция - это было открытие Европы. С тех пор я стал
много ездить, ездил далеко, через океаны - в Австралию, Кубу,
Японию, США. Это была жажда увидеть, понять, сравнить. Конечно,
современное путешествие, во всяком случае, мои путешествия,
обходились без плена, стрельбы и тому подобных приключений. Но
все же я спускался на барже по Миссисипи, я бродил но
австралийскому бушу, жил у сельского врача в Луизиане, я сидел
в английских кабачках, жил на острове Кюрасао... Я посетил
множество музеев, галерей, храмов, бывал в разных семьях -
испанских, шведских, итальянских. Кое о чем мне удалось
написать. Путевые записки - жанр привычный и опасно легкий.
Надо было потратить много сил, чтобы уйти от известных мне
шаблонов. Лучшим способом был юмор. И собственные впечатления.
И в том, и в другом нет опасности кого-то повторить. С юмором
было, конечно, не просто, поскольку вещь это дефицитная, а
научиться шутить невозможно. Чему угодно научиться можно,
научиться юмору - нельзя. Пришлось заниматься этим как умею.
Собственные же впечатления хороши тем, что в них все
достоверно. Но надо их иметь, эти впечатления, получать,
вынашивать. Именно собственные, не услышанные, не навязанные...
Автобиография - что может быть проще - она начинается...
она кончается... она содержит... состоит... Но как ее ни
раскрашивай, она напялена на манекен бесчисленных своих
предшественников, написанных в приложение к еще более
бесчисленным анкетам.
Как бы ее ни писать, свою биографию, в ней неистребим
пыльный запах канцелярских папок, тяжелых шкафов и печатей...
Что это за автобиография, где нет места любви, увлечениям,
где нет жены, нет дочери, нет того, что составляло счастье и
беду, когда ловишь каждое слово, когда от ссоры и размолвки
теряешь себя на месяцы, когда от улыбки ребенка можешь больше,
становишься лучше и ничего не страшно. Именно там решалось - и
замыслы, и стойкость, и слабости, и поступки. Там, в этих
наплывах любви и горечи, они созревали.
Мы поженились в дни войны: только зарегистрировались, как
объявили тревогу, и мы просидели, уже мужем и женой, несколько
часов в бомбоубежище. Так началась наша семейная жизнь. Этим и
кончилась надолго, потому что я тут же уехал обратно, на фронт.
Кто знает, из чего образуется "Я". Думаю, что многое
зависит от того, где человек живет. Если бы я жил не в
Ленинграде, если бы в детстве жил не у Спасской церкви с
пушками, если бы потом не на Петроградской стороне, если бы
перед глазами моими не была набережная, в гранит одетая Нева,
проспекты, то "Я", о котором тут идет речь, было бы несколько