"Хизер Грэм. Пленница [love]+[И]" - читать интересную книгу автора

Уоррен, не тронуло бы, что она, нежная и заботливая, вырастила и обожала
Джаррета, белого ребенка другой женщины. Роберт Трент отвез Дженифер в
Симаррон, к Таре, а Джаррет один остался с покойными, ожидая приезда
Джеймса. Он разделил горе брата и знал не хуже настоящих индейцев, как
должно пройти захоронение столь близких сердцу людей.
Но Наоми умерла не от рук белых. Не от пули солдата, не от стали
вражеского клинка. Если бы она умерла от рук такого, как Уоррен...
Его глаза, смотрящие в ночь, расширились. Из дома послышался нежный
женский смех.
"Неужели она дочь этого человека?" Джеймс ушел, чтобы не совершить
ничего ужасного в доме брата. "И что бы ты сделал?" - насмешливо спросил
он себя. Когда он увидел на лестнице эту девушку, казалось, весь мир,
кроме нее, перестал существовать, обратился в прах. Ее яркая красота
поразила его. Ее огненно-рыжие волосы завораживали, словно танцующие искры
пламени. Лицо, обрамленное локонами, казалось совершенным, кожа, бледная и
нежная, как шелк, восхищала. Но главное - глаза, зеленые, сверкающие, как
драгоценные камни, как листва деревьев после летнего дождя. В довершение
ко всему у нее алые губы и классические черты лица. Она высока, стройна и
грациозна. Грудь вздымается под плотно облегающим лифом вечернего платья
из зеленого бархата, прекрасная и чувственная. Джеймс тут же подумал: "Я
хочу эту женщину. Не любую, а именно эту". В это мгновение он не вспоминал
ни о Наоми, ни о войне, забыл обо всем. Джеймс желал эту фантастически
красивую девушку, страстную и гордую. Ему хотелось коснуться ее огненных
волос, проверить, не обжигают ли они, погладить белую, словно алебастр,
кожу и убедиться, что она действительно нежна, как шелк. Но больше всего
ему хотелось схватить ее, сорвать бархат, атлас и кружева и удостовериться
в том, что страстность и пыл этой девушки - настоящие, способные заглушить
боль и гнев, ненависть и хаос, поселившиеся в его душе...
Мгновения муки, мгновения жажды!
Но наконец к нему вернулось благоразумие. Заинтригованная им, она так
же смело разглядывала его, как и он ее. Еще одна красивая белая малышка,
очарованная краснокожим мужчиной. И все же в этой девушке ощущалась
непривычная честность. Она не испугалась, не начала флиртовать. Острая на
язык, девушка, видимо, умна и отважна.
Вместе с Наоми, как полагал Джеймс, он похоронил свою юность, свою
душу, способность любить, однако испытывал зов плоти, который, вероятно,
исчезнет только с его смертью, поэтому не убеждал себя, что ему вообще не
нужны женщины. Что ж, среди белых, краснокожих и чернокожих есть женщины
для утоления такого голода, и Джеймс встречался с такими. Но ему не нужна
ни вторая жена-индианка, ни белая искусительница, играющая с огнем ради
удовольствия. Все это так, но мужчина не в силах противостоять такому
искушению, как волшебная красота Тилы. Хотя столь эффектная женщина,
наверное, смертельно опасна для него.
И тем не менее Джеймс вернулся и, увидев, как она вальсирует с
другим, почувствовал необъяснимый гнев. Это тревожило его и сейчас. Должно
быть, он хотел доказать ей, что краснокожий способен танцевать так же
умело и грациозно, как и белый. Он умеет играть роль, когда захочет.
И вдруг Джеймс услышал ее имя.
У него задрожали руки. В нем снова с прежней силой вспыхнула
безудержная ярость. Ее яркая, но нежная красота пробудила в нем