"Алексей Федорович Грачев. Кто вынес приговор (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Нет, он не знает. Но думает, что есть. Только надо последить за
трактиром "Хуторок". Потому что там бывает часто Викентий Александрович. А
это на том берегу Волги. Вряд ли бы так просто пошел Викентий
Александрович на ту сторону по льду. Но он, Вощинин, не интересовался
этим. Каждому свое место на земле: одному быть золотарем, другому -
офицером, а третьему быть великим художником.
"Есть разговор в вашем селе, что вы принимали участие в мятеже".
О, тут он поднимет обе руки. Он не желает, чтобы ему приписывали еще
и политическое дело. Он поехал в город, где начался мятеж, под дулом
маузера какого-то штатского. Поехало несколько парней. Половина
разбежалась, не доезжая города. Вощинин вынужден был остаться. Он ехал на
телеге, в которой сидел тот штатский с огромным маузером. Сколько в
маузере патронов? Вот так-то. В городе этот штатский привел их в один из
домов. Здесь была походная суматоха. Пахло вином, порохом, все было
заполнено синим табачным дымом. Один из присутствующих в квартире, в
штатском тоже, с засученными по локоть рукавами, кричал в лицо высокому, с
надменным лицом офицеру, полулежавшему в кресле.
- История не забудет вас, поручик. Ваше имя высекут на Вандомской
колонне русского образца...
Офицер ответил, жуя папиросу, кривя болезненно сухое плоское лицо:
- Я не Шарлотта Корде, господа, и не собираюсь через большевистского
миссионера карабкаться на страницы русской истории.
Он уставился на вошедшего с Вощининым штатского. А тот козырнул,
сообщил, что это пополнение из деревень, прибавив, что и деревни все "в
огне".
- Хорошо, - так же надменно произнес этот поручик, какой-то
избавитель и от кого-то. - Пусть они вольются в отряд поручика Сизова и
отправляются в казармы, пусть готовятся к обороне.
Георгий Петрович мог бы рассказать о разговоре штатского с маузером и
человека с засученными по локоть рукавами рубахи. Они шли впереди колонны
мобилизованных парней и переговаривались. Вощинин слышал этот разговор.
Штатский с маузером спросил:
- Ну, всех, значит, вывели главных?
- Всех, кто был, - ответил второй.
- А это кто? - кивнул штатский.
- А это Никитин... Я знал его еще раньше, вместе кончали когда-то
гимназию. Потом он поступил в кавалерийское училище. Как оказался здесь -
не знаю. Видел только его там, во дворе, где кончали комиссара...
На этом человек с засученными рукавами рубахи прервал разговор, пошел
рядом с ними, с мобилизованными, и стал обещать каждому вскоре же
офицерские чины. И этим обрадовал Георгия Петровича. Быть офицером мечтал
Вощинин еще тогда, в мировую войну, когда был призван в армию и служил при
штабе полка связистом-самокатчиком. Мечтал идти рядом с колонной,
помахивая рукой, покрикивая зычно и грозно:
- Рряз!.. Рряз!.. Рряз!..
Конечно, на допросе он не скажет о своей радости тогда. Но скажет,
что их привели в какой-то пустой дом, накормили сухомятиной, уложили на
драные тюфяки. Утром выдали винтовки, патроны, и тут же началась канонада
в городе. Куда-то исчез вдруг и штатский с маузером, и тот, с засученными
по локоть рукавами рубахи. Тогда и мобилизованные, побросав винтовки,