"Элизабет Гоудж. Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны" - читать интересную книгу автора

народе его называют Дружок-землячок. У Барвинка коротенькие ножки, он стар,
да к тому же и толст, но ход у него самый легкий".
Но Мария уже не стояла рядом. Она сбежала со ступенек и протянула
ладонь, полную сахара, Барвинку. Когда она почувствовала на ладони его
мягкие губы, острая радость пронизала ее. Свободной рукой она обняла пони за
серую в яблоках шею и погрузила пальцы в длинную серую гриву, неопрятную, но
вместе с тем такую приятную, свисающую над блестящими глазками. "Барвинок!
Дружок-землячок!" - прошептала она, а затем, когда сахар кончился, она
сбила свою очаровательную, украшенную перышком шапочку набок, вложила одну
руку в протянутую ладонь Дигвида, поставила одну ногу на камень, лежавший
около лестницы, и прыгнула в седло так, как будто делала это всю свою
жизнь... Дигвид одобрительно хмыкнул, сэр Бенджамин, спускаясь по ступеням,
громко и радостна рассмеялся.
"Мерривезеров не нужно учить, как скакать на лошади, Дигвид",- сказал
он. "Я не буду оскорблять маленькую хозяйку, ведя ее пони в поводу. Убери
поводья". Он, ворча, с трудом взобрался на камень, а с него на широкую
терпеливую спину Атланта, и, сопровождаемые Рольвом и Виггинсом, они
пустились рысью по залитому ярким солнцем прелестному весеннему саду,
проехали через ворота в старой крепостной стене и вырвались на простор
парка.
Никогда Мария не забывала этого утра. То, что ее ничему не надо было
учить, не вполне соответствовало действительности. Сэр Бенджамин должен был
учить ее приспосабливаться к ритму движений Барвинка, тому, как обращаться с
уздечкой и хлыстом, как менять положение тела, когда Барвинок переходил в
легкий галоп на гладкой дорожке. Но за два часа она научилась тому, на что
большинство девочек ее возраста потратили бы неделю, потому что она не
боялась, и каждый раз падая, вставала снова, и как бы у нее ни кружилась
голова, как бы она ни ушибалась, она смеялась и лезла обратно в седло
раньше, чем сэр Бенджамин успевал перехватить поводья.
Он получал от этого огромное удовольствие. Он заметил ее мужество и
умение, и то чувство единства с лошадью, которое позволяло ей стать
настоящей наездницей. Барвинок тоже был доволен, всеми силами помогая ей во
время урока верховой езды, и стало очевидным, что он глубоко полюбил Марию,
а Мария его.
"Послушай, дорогая",- сказал сэр Бенджамин, когда они снова поскакали
рысью,- "ты можешь гулять в долине, где хочешь, вместе с Рольвом и
Барвинком. Ты не должна бродить по окрестностям одна, но с ними можешь
гулять, где хочешь".
Мария взглянула на своего опекуна глазами, полными счастья и восторга.
В те времена юной леди не подобало ходить без сопровождающих ее слуг,
обычай, всегда раздражавший ее чувство независимости.
"Это значит",- прошептала она, не осмеливаясь верить своему счастью,-
"что я могу ходить в деревню, в бухту Доброй Погоды и на Райский Холм, не
спрашивая вас об этом специально?"
"Только не в бухту Доброй Погоды".- ответил сэр Бенджамин.- "Это
единственное исключение. Я бы предпочел, чтобы ты не ходила в бухту Доброй
Погоды, и я объясню тебе, почему. Рыбаки, живущие там, очень грубый народ.
Они в плохих отношениях с людьми из деревни и с теми, кто живет в усадьбе.
Это большая незадача, потому что они отказываются продавать нам рыбу, а
свежая рыба очень бы нам пригодилась. Так что рыбу мы покупаем на рынке в