"Александр Горянин. Традиции свободы и собственности в России " - читать интересную книгу автора

самое главное - против этого и было направлено острие реформы! - не мог быть
завещан монастырю. Рост могущества монастырей крайне тревожил монархов, и не
только русских. В связи с названными ограничениями такую форму владения и
называют условной. Однако поместье переходило по наследству сыну
"испомещенного", если тому уже было 15 лет и он не имел препятствий к
несению военной службы. При тогдашней многодетности сыновья были практически
у всех.
Поместья наследовались и по другим основаниям. Как подчеркивает в своей
книге "Власть и собственность в средневековой России" (М., 1985, стр. 93)
историк В.Б. Кобрин, "источники свидетельствуют, что поместье было
наследственным (если не де-юре, то по крайней мере де-факто) с самого
начала" (как ни жаль огорчать Егора Гайдара, уверяющего, что поместья не
наследовались).
Пик поместной системы - опричнина (1565-1572), но и тогда поместная
система не стала, просто не могла стать, преобладающей в стране. Странно,
что Пайпс не упомянул (думаю, по незнанию) про законы Ивана Грозного,
направленные как раз на то, чтобы облегчить превращение вотчинных земель в
поместные, и, казалось бы, подкрепляющие его (Пайпса) рассуждения. О каких
законах речь? Земли для "испомещения" нехватало, и власть пошла на обычные
для любой власти хитрости: она попыталась ограничить право завещания
вотчины. Ее запретили завещать кому попало, а только прямым или ближайшим
боковым родственникам, и только до четвертого колена, "а далее внучат [т.е.
правнукам при отсутствии детей и внуков] вотчин не отдавать роду".
Вотчинник, не имевший ни детей, ни внуков, ни ближайших боковых
родственников (интересно, сколько таких нашлось?), лишался права завещать
вотчину жене обычным образом, он мог это сделать только на ее "прожиток".
А может быть, и правильно, что не упомянул. Тщетность подобных
крохоборских законов бросается в глаза, их принимают не от хорошей жизни.
Уже в семилетие опричнины, одновременно с ростом числа и площади поместий за
счет конфискаций земель новгородских и тверских бояр, "обнаруживаются первые
признаки упадка поместной системы" (цитата не из какого-то редкого или
дискуссионного труда, а из 11-го тома "Советской исторической
энциклопедии"12). Ничего удивительного: политическая роль дворянства быстро
шла в гору, его старались приручить и задобрить, вследствие чего
происходило, не могло не происходить, быстрое юридическое приближение
поместья к вотчине.
В своей книге "Государство и эволюция" (она снабжена эпиграфом: "Запад
есть Запад, Восток есть Восток", очень тонко) Гайдар, прилежный ученик
Пайпса, уверяет, что "земельная собственность в России никогда не
воспринималась как вполне легитимная", хотя это опровергается всей русской
литературой. О допетровском времени он рассказывает так: "Ростки частной
собственности слабы и еле различимы. Вместо приватизации поместий -
закрепление условного, поместного землевладения"13.
Это полностью не соответствует действительности. Сразу вслед за Смутным
временем вотчинное землевладение возобновляет рост. Утверждение о "слабых"
ростках частной собственности выглядит даже забавно на фоне известного
случая с патриархом Никоном. В 1656 году патриарх и царь заложили
Воскресенский монастырь на реке Истре к западу от Москвы. Замысел состоял в
том, чтобы создать уменьшенное подобие Святого Града Иерусалима и Святой
Земли Палестины - с холмами Елеон и Фавор, с Иософатовой долиной, ручьем