"Максим Горький. О русском крестьянстве" - читать интересную книгу автора

магическую силу, привлекавшую верующих со всех концов обширной русской
земли. А ведь сотни тысяч пудов хлеба, спрятанного от голодной Москвы и
Петербурга, деревня защищала с оружием в руках, не щадя своей жизни.
Когда провинциальные советы вскрывали "нетленные", высоко чтимые
народом мощи, - народ отнесся и к этим актам совершенно равнодушно, с
молчаливым, тупым любопытством. Вскрытие мощей производилось крайне
бестактно и часто в очень грубых формах - с активным участием инородцев,
иноверцев, с грубым издевательством над чувствами верующих в святость и
чудотворную силу мощей. Но - и это не возбудило протестов со стороны людей,
которые еще вчера преклонялись перед гробницами "чудотворцев". Я опросил не
один десяток очевидцев и участников разоблачения церковного обмана: что
чувствовали они, когда перед глазами вместо нетленного и благоухающего тела
являлась грубо сделанная кукла или открывались полуистлевшие кости? Одни
говорили, что совершилось чудо: святые тела, зная о поругании, затеянном
неверами, покинули гробницы свои и скрылись. Другие утверждали, что обман
был устроен монахами лишь тогда, когда им стало известно о намерении властей
уничтожить мощи: "Они вынули настоящие нетленные мощи и заменили их
чучелами".
Так говорят почти одни только представители старой, безграмотной
деревни. Более молодые и грамотные крестьяне признают, конечно, что обман
был, и говорят:
- Это хорошо сделано, - одним обманом меньше.
Но затем у них являются такие мысли, - я воспроизвожу их буквально, как
они записаны мною.
- Теперь, когда монастырские фокусы открыты, - докторов надо пощупать и
разных ученых - их дела открыть народу.
Нужно было долго убеждать моего собеседника, чтобы он объяснил смысл
своих слов. Несколько смущаясь, он сказал:
- Конечно, вы не верите в это... А говорят, что теперь можно отравить
ветер ядом и - конец всему живущему, и человеку, и скоту. Теперь - все
озлобились, жалости ни в ком нет...
Другой крестьянин, член уездного совета, называющий себя коммунистом,
еще более углубил эту тревожную мысль.
- Нам никаких чудес не надо. Мы желаем жить при ясном свете, без
опасений, без страха. А чудес затеяно - много. Решили провести электрический
свет по деревням, говорят: пожаров меньше будет. Это - хорошо, дай Бог!
Только как бы ошибок не делали, поверните какой-нибудь винтик не в ту
сторону и - вся деревня вспыхнула огнем. Видите, чего опасно? К этому скажу:
городской народ - хитер, а деревня дура, обмануть ее легко. А тут - затеяно
большое дело. Солдаты сказывали, что на войне и электрическим светом целые
полки убивали.
Я постарался рассеять страх Калибана - и услышал от него разумные
слова:
- Один все знает, а другой - ничего; в этом и начало всякого горя. Как
я могу врать, ежели ничего не знаю?
Жалобы деревни на свою темноту раздаются все чаще, звучат все более
тревожно. Сибиряк, энергичный парень, организатор партизанского отряда в
тылу Колчака, угрюмо говорит:
- Не готов наш народ для событий. Шатается туда и сюда, слеп разумом.
Разбили мы отряд колчаковцев, три пулемета отняли, пушечку, обозишко