"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 4." - читать интересную книгу автора

- Ты мешаешь мне идти, - пожаловался Клим Иванович.
- Ах, пустяки! Сюда, сюда...
Она втиснула его за железную решетку в сад, там молча стояло человек
десять мужчин и женщин, на каменных ступенях крыльца сидел полицейский; он
встал, оказался очень большим, широким, заткнув собою дверь в дом, он
сказал что-то негромко и невнятно.
- Пусти, дурак, - тоже негромко пробормотала Дуняша, толкнула его плечом.
- Ничего не понимают, - прибавила она, протаскивая Самгина в дверь. В
комнате у окна стоял человек в белом с сигарой в зубах, другой, в черном,
с галунами, сидел верхом на стуле, он строго спросил:
- Вы - родственник?
Клим Иванович молча кивнул головой, а Дуняша сердито сказала:
- Иди, иди! Нечего с ними церемониться. Они с нами не церемонятся.
Протолкнув его в следующую комнату, она прижалась плечом к двери, вытерла
лицо ладонями, потом, достав платок, смяла его в ком и крепко прижала ко
рту. Клим Иванович Самгин понимал, что ему нужно смотреть не на Дуняшу, а
направо, где горит лампа. Но туда он не сразу повернул лицо свое. Там, на
кушетке, лежал вверх лицом Лютов в белой рубашке с мягким воротом. На
столе горела маленькая лампа под зеленым абажуром, неприятно окрашивая
лицо Лютова в два цвета: лоб - зеленоватый, " нижняя часть лица, от глаз
до бородки, устрашающе темная. Самгину казалось, - Вы - русский? Это - ваш
родственник? Это ой писал? Что здесь написано?
Самгин взял из его руки конверт, там, где пишут адрес, было написано
толстыми я прямыми буквами:
"Прости, милый друг, Аля, что наскандалил, но, понимаешь, больше не могу.
Влад. Л.".
Он машинально перевел полицейскому слова записки и подвинулся к двери,
очень хотелось уйти, но полицейский стоял в двери и рычал see более
громко, сердито, а Дуняша уговаривала его:
- Да пошел ты вон!
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в
холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова
Дуняши исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно
мраморная. Несколько секунд она стояла рядом с ним - шумно дыша, становясь
как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное лицо побелело,
некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала:
- Ой, нет, нет... Володька!
Упала на колени и, хватая руками в перчатках лицо, руки, грудь Лютова,
перекатывая голову его по пестрой подушке, встряхивая, - завыла, как воют
деревенские бабы.
Завыла и Дуняша, Самгин видел, как с лица ее на плечо Алины капают слезы.
Рядом с ним встал Макаров, пробормотав:
- Удрал Володя...
С кушетки свесилась правая рука Лютова, пальцы ее нехорошо изогнуты,
растопырены, точно готовились схватить что-то, а указательный вытянут и
указывает в пол, почти касаясь его. Срывая перчатки с рук своих, Алина
Причитала:
- Милая моя душа, нежная душа моя... Умница. Дуняша, всхлипывая, снимала
шляпку с ее пышных волос, и когда сняла - Алина встала на ноги,
растрепанная так, как будто долго шла против сильного ветра.