"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 4." - читать интересную книгу автора

французы одного мнения: революция в России - преждевременна. И, подмигнув,
улыбаясь, он добавил:
- В этом французы кое-что понимают - не так ли? Длинный, тощий, с
остатками черных, с проседью, курчавых и, видимо, жестких волос на желтом
черепе, в форме дыни, с бородкой клином, горбоносый, он говорил неутомимо,
взмахивая густыми бровями, такие же густые усы быстро шевелились над
нижней, очень толстой губой, сияли и таяли влажные, точно смазанные
маслом, темные глаза. Заметив, что сын не очень легко владеет языком
Франции, мать заботливо подсказывала сыну слова, переводила фразы и этим
еще более стесняла его.
- Мир вдохновляется Францией, - говорил доктор, размахивая левой рукой, а
правой вынул часы из кармана жилета и показал циферблат Вере Петровне.
- Сейчас, - сказала она, а квартирант и нахлебник ее продолжал торопливо
воздавать славу Франции, вынудив Веру Петровну напомнить, что Тургенев был
другом знаменитых писателей Франции, что русские декаденты - ученики
французов и что нигде не любят Францию так горячо, как в России.
- Нас любят все, кроме немцев, - турки, японцы,.- возгласил доктор. -
Турки без ума от Фаррера, японцы - от Лоти. Читали вы "Рай животных"
Франсис Жамм? О, - это вещь!
Он не очень интересовался, слушают ли его, и хотя часто спрашивал: не
такали? - но ответов не ждал. Мать позвала к столу, доктор взял Клима под
руку и, раскачиваясь на ходу, как австрийский тамбур-мажор, растроганно
сказал:
- Я - оптимист. Я верю, что все люди более или менее, но всегда удачные
творения величайшего артиста, которого именуем - бог1
"Донадьё",- вспомнил Самгин, чувствуя желание придумать каламбур, а мать
безжалостно спросила его:
- Ты - понял?
В столовой доктор стал менее красноречив, но еще более дидактичен.
- Я - эстет, - говорил он, укрепляя салфетку под бородой. - Для меня
революция - тоже искусство, трагическое искусство немногих сильных,
искусство героев. Но - не масс, как думают немецкие социалисты, о, нет, не
масс! Масса - это вещество, из которого делаются герои, это материал, но -
не вещь!
Затем он принялся есть, глубоко обнажая крепкие зубы, прищуривая глаза от
удовольствия насыщаться, сладостно вздыхая, урча и двигая ушами в четкой
форме цифры 9. Мать ела с таким же наслаждением, как доктор, так же много,
но молча, подтверждая речь доктора только кивками головы.
"Проживет она с этим гигиенистом все свои деньги", - грубо подумал Самгин,
и чувство жалости к матери вдруг окрасилось неприязнью к ней. Доктор
угощал:
- Попробуйте это вино. Его присылает мне из Прованса мой дядя. Это -
чистейшая кровь нашего южного солнца. У Франции есть все и-даже лишнее:
Эйфелева башня. Это сказал Мопассан. Бедняга! Венера была немилостива к
нему.
После обеда Донадьё осовел, отказался от кофе и, закурив маленькую
сигару,. сообщил, тяжко вздыхая:
- К сожалению-через час у меня заседание. Но мы, конечно, увидимся...
- Да,-сказала мать, но так неуверенно, что Клим Иванович понял: она
спрашивает.