"М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 4." - читать интересную книгу автора

Он слышал тревогу в словах матери, но тревога эта казалась ему вызванной
не соображениями о займах, а чем-то другим. Так и было.
- Многие предсказывают, что Россия обанкротится, - поспешно сказала она и,
касаясь его руки, спросила:
- Надеюсь, ты приехал просто так... не эмигрировал, нет? Ах, как я рада!
Впрочем, я была уверена в твоем благоразумии.
И, вздохнув, она заговорила более спокойно:
- Я - не понимаю: что это значит? Мы протестовали, нам дали конституцию. И
вот снова эмигранты, бомбы. Дмитрий, конечно, тоже в оппозиции, да?
- Не думаю. А впрочем - не знаю, он давно не писал мне.
Утвердительно качнув пышно причесанной головою, мать сказала:
- О, наверное, наверное! Революции делают люди бездарные и... упрямые. Он
из таких. Это-не моя мысль, но это очень верно. Не правда ли?
Самгин хотел согласиться с этой мыслью, но - воздержался. Мать вызывала
чувство жалости к ней, и это связывало ему язык. Во всем, что она
говорила, он слышал искусственное напряжение, неискренность, которая,
должно быть, тяготила ее. Яблоко сорвалось с ветки, упало в траву, и - как
будто розовый цветок вдруг расцвел в траве.
- Здесь очень много русских, и - представь! - на-днях я, кажется, видела
Алину, с этим ее купцом. Но мне уже не хочется бесконечных русских
разговоров. Я слишком много видела людей, которые всё знают, но не умеют
жить. Неудачники, все неудачники. И очень озлоблены, потому что
неудачники. Но - пойдем в дом.
Она привела сына в маленькую комнату с мебелью в чехлах. Два окна были
занавешены кисеей цвета чайной розы, извне их затеняла зелень деревьев,
мягкий сумрак был наполнен крепким запахом яблок, лента солнца висела в
воздухе и, упираясь в маленький круглый столик, освещала на нем хоровод
семи слонов из кости и голубого стекла. Вера Петровна говорила тихо и
поспешно:
- Мне удалось очень дешево купить этот дом. Половину его я сдаю доктору
Ипполиту Донадьё...
"Дань богу?" - мысленно перевел Клим, - лицо матери он видел в профиль, и
ему показалось, что ухо ее дрожит.
- Очень культурный человек, знаток музыки и замечательный оратор.
Вице-президент общества гигиенистов. Ты, конечно, знаешь: здесь так много
больных, что нужно очень оберегать здоровье здоровых.
Настроение Самгина становилось тягостным. С матерью было скучно, неловко и
являлось чувство, похожее на стыд за эту скуку. В двери из сада появился
высокий человек в светлом костюме и, размахивая панамой, заговорил
грубоватым басом:
- И вот, машер1, как я знал, как убеждал тебя... Взмахнув руками, точно
желая обнять или оттолкнуть его, не пустить в комнату, Вера Петровна
сказала неестественно громко:
- Мой сын, Клим.
Доктор Донадьё сильно обрадовался, схватил руку Самгина, встряхнул ее и
осыпал его градом картавых слов. Улавливая отдельные слова и фразы, Клим
понял, что знакомство с русским всегда доставляло доктору большое
удовольствие; что в 903 году доктор был в Одессе, - прекрасный, почти
европейский город, и очень печально, что революция уничтожила его.
Возможно, что он, Донадьё, не все понимает, но не только он, а вообще все