"Овидий Горчаков. Пепел Красницы" - читать интересную книгу авторапоеду я в Слуцк свое педучилище кончать!
В полутьме сеней Длинный остановился и замямлил: - Ты ступай потихоньку, а я... того, догоню. Вот только скажу деду пару слов, яблок возьму на дорогу... ...Он догнал меня за околицей и долго шел рядом, молча улыбаясь каким-то своим мыслям, то и дело оглядываясь на Красницу, на дом с аистовым гнездом. Сбочь шляха отцветали озимые. На ветле стонала горлинка. - Ну как? - осведомился я ехидным тоном. - Поцеловался на прощанье с дедом? Длинный глянул на меня обалдело и расхохотался, достал несколько яблок из карманов хлопчатобумажных красноармейских шаровар, произнес уважительно: - Лопай! Антоновка, апорт, титовка! - Знаешь, Витька, - заявил он мне неожиданно, - после войны я обязательно приеду сюда, в Красницу, жениться! В немом изумлении уставился я на друга. Лицо у этого восемнадцатилетнего жениха лошадиное, нос как у Буратиыо, русые волосы торчат космами во все стороны. Воротник гимнастерки замусолен до черноты, пуговицы оборваны, куцый ватник продрался на острых локтях, в раструбах кирзовых голенищ тощие икры. "Длинный" - это партизанское прозвище, среди десантников Володьку нередко называли Дон-Кихотом. Только лакированный комсоставский ремень со звездой на медной пряжке и портупеей, наган, гранаты, рожки в голенищах да фрицевский тридцатидвуха рядный 38-40 поперек груди придают Длинному, одному из лучших разведчиков отряда, лихой, воинственный вид. Меня прорвало: - Раскис, разлимонился! Тоже мне жених! На смазливую девчонку она барахло свое нафталинит! Какое право она имеет салфетки крахмалить, когда весь мир кровью обливается?! Эх, ты... Тузик! - Молчи, дурак! - весело отрезал Длинный. - У Минодоры отец и брат в армии. Брат - летчик, отец - комиссар полка. Да и сама она такие сведения из Могилева да Быхова носит, что мы только ахаем! А что они с дедом за прежнюю, мирную жизнь цепляются, так в этом ничего дурного нет. Минодора даже затеяла детей в Краснице грамоте учить. Это, брат, такая девушка!.. И старикан мировой. Воск, правда, отдает церкви на свечи, так и то во имя победы над "нехристями-хрицами"!.. Володька Длинный засмеялся счастливо, вытянулся и, задрав к небу длинные руки, заорал во весь голос: - Жениться-я-я приеду-у-у!.. И голос жениха далеко разнесся по зреющей ниве, обгоняя волны, катившие по зеленому морю ржи, пугая жаворонка в поднебесье. Месяц липец. Июль, значит. Пенятся, медово благоухают липы. Он повернулся ко мне: - Что ты, скептик, понимаешь! - Почему-то слово "скептик" было ругательством в нашем отряде. - Ты глянь вокруг, до чего жить хорошо! Совестно немного, война все-таки. Но я никогда не был так счастлив. Душа у меня поет, ну прямо как хор Пятницкого! "Эх, как бы дожить бы до свадьбы-женитьбы и обнять любимую свою!.." Я не посмел, конечно, признаться Длинному, что и я уже успел влюбиться в его Минодору. А что? Любовь с первого взгляда. С той самой минуты, когда ее пальцы, протянутые к ставням, загорелись солнечно-алым, светом и вся она |
|
|