"Гор Геннадий Самойлович. Картины" - читать интересную книгу автора

его стихами голос.
Володя учил меня понимать стихи так, как понимал их он сам. И слушая
его характерный, чуточку хрипловатый, простуженный голос, я тогда еще
догадался, что стихи - это неожиданные слова, которые находили не мы, люди,
а сами события, явления и предметы, разбуженные кем-то от своего долго
длившегося сна.
Я тогда догадался об этом, но не сказал Володе, а сейчас мне очень
хотелось это ему сказать, но Володи не было рядом и никогда не будет.


В сентябре начались занятия и к нам в школу наконец-то пришел Яша Ш. В
этот раз на его лице не было усмешки. А вместо усмешки появилось суровое
выражение, перенесшее меня сразу же в эпоху гражданской войны. Казалось,
именно эта эпоха послала к нам Яшу.
И только он вошел в своей кожаной тужурке, как что-то случилось со
скучными школьными стенами, вдруг затосковавшими по боевым лозунгам и по
стенной газете, которую я тут же мысленно стал заполнять статьями, веселыми
фельетонами и злыми карикатурами на школьников-задавал и на политически
отсталых учителей.
Яша собрал нас в девятом "А" и произнес речь. Он говорил нам о нашей
судьбе, похожей на толстую мещанскую мамашу, слащаво ласкающую своих
избалованных детей. В результате хитростей этой мамаши-судьбы никто из нас
не участвовал в штурме Кронштадта и в боях с генералом от инфантерии
Юденичем.
И на узком небритом лице Яши появилась усмешка. Нам сразу стало не по
себе, словно мы были в сговоре с этой судьбой и заранее вошли с ней в
сделку, чтобы миновать все испытания и бои и незаконно оказаться в
сравнительно спокойном и уютном времени.
Яша старался об этом спокойном времени ничего не говорить, а все
возвращался к прошлому и к какому-то подростку (мы не сразу сообразили, что
этот подросток и Яша были одним и тем же лицом), да, подростку, который
вместе с отцом участвовал в походах Конной Буденного и знает, что такое фунт
лиха.
Выражение "фунт лиха" почему-то произвело на всех сильное впечатление,
и я подумал, что благодаря боевому опыту у Яши установились особые отношения
с жизнью и все опасности, невзгоды и беды Яша может взвесить на весах, точно
зная всему цену.
Поговорив о прошлом, Яша миновал настоящее и сразу перешел к будущему.
Усмешка исчезла с его вдруг изменившегося и чуть подобревшего лица. И Яша
успокоил нас, что нам еще предстоят бои с мировым капитализмом и мы сейчас,
не теряя минуты времени, должны готовить себя к этим боям.
Сказав это, Яша сделал паузу и бросил недоумевающий взгляд на стены
класса, убожество и отсталость которых мы впервые почувствовали с особой
остротой.
Со стены из черной рамы на Яшу испуганно смотрел Афанасий Фет - любимец
преподавательницы русской литературы. И Яша, тоже прищурясь, смотрел на
Фета, по-видимому не очень-то высоко ценя его изнеженную поэзию,
воспроизводящую всякие вздохи и ахи, а также пение соловья.
Яша долго-долго и молча смотрел на Афанасия Фета, потом перевел взгляд
на нас, и нам стало ясно, что Яша считает нас любителями ахов, вздохов и