"Юрий Гончаров. Большой марш: Рассказы" - читать интересную книгу автора

теперь он не ничто, с которым любой немец, даже просто ради забавы, из
прихоти, может сделать все, что только захочет, что пожелает его злая
воля...


11

Хохол открылся в широкой долине белыми хатками, рассыпанными по
холмистым склонам. Он был запружен пришлым воронежским народом. В каждой
хате, в каждом дворе ютились по нескольку семей, люди - где густо, где
пореже, где в одиночку - сидели, лежали вдоль улиц под стенами хат, под
плетневыми заборами, в тени огородных подсолнухов, жиденьких ракит,
зеленевших на пыльных горбатых улицах. Самое частое, бесконечно
повторявшееся слово было "регистрация". "Регистрация... регистрация..." -
шелестело везде, где были люди, точно ветер с уличной пылью носил его от
одной людской группы к другой - и снова туда же, где оно только что
слышалось. Немецкие переводчики, ходившие по улицам, тоже носили с собой и
без конца повторяли это слово: "Регистрация... регистрация... Все обязаны
пройти регистрацию, ответить на вопросы, получить в паспорте штамп и
направление на место будущего жительства и работы. Уклоняющиеся от
регистрации будут рассматриваться как злостные нарушители установленных
правил и подвергаться наказаниям..."
Огромная толпа многоцветным пятном пестрела на истоптанной,
обестравленной земле в центре Хохла, в низине перед узкой речушкой и
бревенчатым мостом. У моста стояли немецкие часовые. Время от времени они
пропускали на другую сторону партии людей человек по сорок - пятьдесят.
Перешедшие мост поднимались к небольшому домику, возле него за столами
сидели немецкие офицеры, переводчики. Рядом с ними стояли солдаты с
винтовками. Столы эти и были регистрационным пунктом, куда каждый должен был
предъявить свои документы. Офицеры тщательно просматривали паспорта,
задавали вопросы; среди них были и такие: состоите ли членом комсомола,
большевистской партии? Находится ли ваш муж, сын или кто-либо из членов
семьи, близких родственников в Красной Армии? В каком чине? Немцы что-то
помечали в своих бумагах, хлопали черными штампами, оставлявшими на
страницах паспортов следы, похожие на жирные кляксы. Некоторых солдаты
отводили в сторону, под стражу, большинство от столов поднималось по склону
выше, к двухэтажному зданию школы. Все классы ее, коридоры были заполнены
людьми, их было там несколько сот. Многие томились в ней уже не первый день,
спали на соломе, вповалку, не раздеваясь, готовили себе скудную еду на
кострах, дымивших вокруг школьного здания. Из школы, тоже партиями, но уже
большими, прошедших регистрацию направляли пешком на станцию Кузиха, а с нее
в товарных вагонах - дальше, на Курск, Белгород, Харьков, в деревни на
уборку урожая, на строительство и ремонт дорог и мостов, нужных немцам, в
другие места и на другие работы, для которых немцы использовали труд, силу и
руки захваченного гражданского населения.
Два разных, противоположных настроения и стремления владели людьми,
достигшими Хохла. Одни шли к мосту и собирались возле него в неуменьшавшуюся
толпу; они хотели скорее пройти регистрацию и скорее попасть на свои места,
какими бы они ни оказались, лишь бы только окончились бездомные странствия,
неопределенность, голодная жизнь, что-то, наконец, получать, какой-нибудь