"Юрий Гончаров. Большой марш: Рассказы" - читать интересную книгу автора

изоляторами, контуры городских строений вдали, над гребнем лощины.
Ленька шел уже без всякого азарта, нес винтовку небрежно, в опущенной
руке, как нечто уже ненужное, обременительное. Конопатое, большеносое лицо
его принимало все более хмурое выражение. С холма он оглядел окрестности,
простиравшийся внизу парк. Все трое стояли молча, усталые, намявшие ноги.
Ленькины брюки были в зеленых колючках, испачканы глиной. Чурсин снял кепку,
пригладил на темени влажные слипшиеся волосы, сквозь которые просвечивала
голубизна кожи, глубоко вздохнул. Миновавшая ночь с их бегом через пустыри,
пашни, гребни холмов была ему не по летам, не по здоровью. Лицо его во
множестве мелких и крупных морщин, когда-то исклеванное оспой, обвисло,
приобрело мучнисто-серую окраску, белки глаз налились желтизной.
- Вон он, твой ракетчик, прыгает! - угрюмо указал Ленька на дорожку
парка, по которой, переваливаясь, ходила черная ворона. Маленькие Ленькины
глазки, близко сдвинутые к переносью, обожгли Игоря почти враждебным
взглядом.
Игорь, потупившись, промолчал. Он уже давно, раньше Леньки и Чурсина, с
чувством стыда и вины понял сам, что ошибся. Никакая то была не ракета,
просто падучая звезда, каких много летом. Как это он не разобрался сразу! И
как все они не сообразили! Это все из-за Яценко - настроил их, взвинтил...
Ведь если бы ракета - они должны были слышать гул самолета. А гула не было.
Зачем же тогда сигналить, для чего, кому?
Закинув винтовку за спину, Ленька, как-то уже совсем по-другому, чем
прежде, с одною только утомленностью шаркая брюками, которые делали его еще
коренастей, приземистей, чем он был, враскачку пошел с холма вниз, в парк.
Прихрамывая, за ним поковылял измученный, бледный Чурсин.
Они как бы сознательно оставляли Игоря одного, в наказание за его вину.
Игорь постоял и понуро поплелся вслед за ними.
Ворона взлетела, едва они ступили на дорожку, обсаженную тонкими
березками.
Парк еще хранил полный порядок, хотя сторожей его и уборщиков побрали в
армию и уже никто не берег его, не следил за ним и не ухаживал. В цементном
овале фонтана, как всегда в летнюю пору, плавали красные рыбки, шевеля
бахромчатыми плавниками. В полной исправности, в полной готовности к
действию, заставляя вспомнить о праздничных людских толпах, что собирались
здесь и весело шумели во все летние воскресенья, и даже в то недавнее, так
страшно и памятно рассеченное надвое вторжением войны, стояли на своих
обычных местах все парковые развлекательные орудия: карусели с лошадками не
бывающих в природе мастей - красными, желтыми, оранжевыми, фиолетовыми,
"гигантские шаги" с мертво повисшими канатами, шведские лестницы и
деревянные шесты для лазания, наковальни с деревянными молотами, измеряющие
силу рук, щиты с колышками для набрасывания колец, лодки-качели, на которых
не каждый отваживался качаться - так высоко они взлетали, таким устрашающим
обладали размахом и так на них падало и замирало сердце.
За счастье покружиться, покачаться, хотя бы один раз грохнуть молотом
по наковальне и узнать, какая заключена в тебе сила, парковое начальство
взимало плату. Небольшую, но кто и когда из школьников бывал богат деньгами?
А сейчас все это великолепие, весь этот соблазн, вожделенный для любого
мальчишки, пребывал беспризорным и совершенно доступным, и можно было
выбирать все, что хочешь, что нравится, перепробовать хоть все подряд.
Ленька, с винтовкой за плечами, схватился за канат "гигантских шагов",