"Юрий Гончаров. Нужный человек" - читать интересную книгу автора

чашку весов кусок розового мяса.
- Поменьше, пожалуйста, поменьше...
- Куда ж меньше-то, меньше уже некуда! - Галина Фоминишна, однако,
переменила мясо.
- Ну, этот совсем постный... И кость. Отрубите от того, первого, в нем
и жир, и мясо...
- Ну да, каждому по заказу! Как нарублено - так и берите. А не
нравится - отходи в сторону, другие возьмут, - вспылила Галина Фоминишна.
Она никогда не жалела своих покупателей, обращалась с ними грубо,
презрительно, не уступала ни в чем, цену всегда брала самую высокую - знала,
все равно раскупят врасхват, как она назначит.
- Действительно, пролезла вперед всех - и копается, перебирает, только
задерживает! - зашумела недовольная, раздраженная очередь. Руки женщин
бродили по мясу, переворачивали куски. - Вешайте мне вот этот! А мне - этот!
Этот я уже выбрала, не трогайте... Да отходите же, отходите, гражданка,
из-за вас только время теряешь, а сколько еще за хлебом стоять!
- Почему это - отходите? Я с шести часов! Это мое право - выбрать, что
мне надо... - У старушки задрожало, сморщилось желтое личико, заслезились
глаза.
Степан Егорыч стоял поодаль, в сторонке, слаживая цигарку из последней
щепоти табаку. Лица женщин, исхудалые, нервные, полные нетерпеливого
ожидания, волнения - достанется ли облюбованный кусок мяса или его из-под
руки возьмет кто-нибудь другой, или даже вообще не хватит и долгая толкотня
в очереди пропадет впустую, кончится только огорчением и досадой, -
двигались, мельтешили перед ним. Каждое лицо было как открытая книга, по
каждому было нетрудно угадать, что за плечами у женщины, почувствовать всю
нелегкость ее жизни и забот. Старушке этой, что спорила, которую, обругивая,
оттирали, по виду уже все семьдесят, а то и больше, такие давно уже на
покое, в домашнем тепле, их берегут, все уже с них снято, так только - по
дому что-нибудь, самое простое, легкое, а вот, поди ж ты, и она мается,
наравне с теми, кто сильней и крепче, и нет ей снисхождения. Где ее
настоящий дом, в какой стороне, где те, кто должен был бы теперь о ней
стараться, беречь? У этой, в сбившемся платке, конечно, дети чахнут от
эвакуационных невзгод, а муж, ясно, на фронте, и нет от него вестей... Эта
работает на заводе, вон какая на ней засмоленная телогрейка и какое серое от
ночных смен, тусклое, непромытое лицо... И тоже, видать, дети, и все это на
ней непосильным гнетом - и заводская работа, и придумать, как детей
накормить, обогреть, обстирать...
И так Степану Егорычу стало тошно смотреть и слушать, как командует
сытая, мордастая Галина Фоминишна, так стало нехорошо, что он вроде бы
заодно с ней, ей помощник, так защемило у него сердце от измученных женских
лиц, засмоленных телогреек, обношенных пальто и штопаных варежек, тридцаток
и полусотенных, извлекаемых из платочных узелков и переходящих в красные,
сальные лапищи Галины Фоминишны, что он, не говоря ей ни слова, потихоньку
выбрался из мясного павильона и поковылял по базару, припадая на раненую
ногу, - просто так, куда-нибудь...

3

День был воскресный, торговый, в такие дни базар заполнялся из края в