"Олесь Гончар. Твоя заря" - читать интересную книгу автора

отходами... Сколько лишь один этот Ханеда пожирает горючего! Сюда и туда
снуют бензовозы, которые рядом с воздушными исполинами кажутся маленькими,
просто игрушечными... И здесь и там четко, сноровисто работают люди в
комбинезонах, проворные, трудолюбивые, нс теряя ни минуты, перебегают от
самолета к самолету, прилаживают к бакам толстенные хоботы шлангов, долго
и терпеливо поят еще одного крылатого обжору, который, готовясь к рейсу,
поглощает горючего целые цистерны.
Передышки здесь нет ни для кого, каждая секунда на этом поле стоит
фантастические суммы. Один гигант заправляется, а соседний, распахнув
чрево, целыми вагонами заглатывает багаж, неисчислимое количество
чемоданов, тюков, рундуков, окованных медью, неизвестно чем набитых. Но
вот грянул гром: это ближайший из гигантов, наглухо задраенный, отбросив
трап, стосильно рыкнул на месте, ударил во все стороны грозным, звенящим
грохотом. Такому уже ничего не нужно, ому дай теперь только взлетную
полосу! Друг за другом отруливают пока еще неповоротливые лайнеры
различных авиакомпании, неуклюжие, излишне тяжелые, так что кажется - не
смогут оторваться от земли, преодолеть силу тяготения. А вместо с тем
чья-то рука их все же поднимает! Еще один стресс, еще одно напряжение - и
уже сплошной сатанинский рев международного аэропорта остается внизу, под
нами быстро уменьшается полоска взлетного бетона на клочке намытого
грунта, самый узор аэродрома тает внизу, как иероглиф земной тесноты,
которая в этом месте планеты, на цветущих задымленных островах, возможно,
ощутимее, чем где бы то ни было.
Бывают моменты в жизни, когда все до мелочей почемуто хочется
запомнить. Как вот и этот взлет... Сначала был разбег, нарастающий свист
вдоль полосы бетона, потом неуловимый миг отделения, плавного, почти
незаметного отделения от планеты,- да, именно от планеты! - иначе не
назовешь того странного ощущения.
Бесконечная в своем скоплении чешуя крыш, тусклое ее разноцветное
поблескивание, купол марева-смога над необозримым городом, и внезапно -
сумрак в самолете! Не сразу можно было и сообразить, откуда неожиданный
этот сумрак... А это мы как раз пробивались сквозь облако, сквозь хаос
облаков. У самых иллюминаторов кипит сумятица, обтекают нас темно-седые
клубы, есть что-то жутковатое в этом хаосе бурлящей полумглы, которой,
кажется, и конца не будет, кажется, сколько ни рвись с натужным ровом
вверх, никогда не пробиться сквозь слепой, влажный, словно первобытный
хаос... Но вот сразу взблеск сияния! Сияния безмерного, необъятного,
которое любого поразит своим неземным величием. Сияние пробирает вам душу,
радостно заливает все и очищает, понуждая к невольной мысли о вечности,
безмерности сущего...
Заболотная приникла взглядом к иллюминатору. Разве ж может она хоть
одно мгновение упустить из всех этих чар небесных, ей несколько даже
досадно, что присутствующие на борту не все разделяют ее настроение, что
вот эта, скажем, шумная туристская молодежь у нее за спиной не ощущает
никакого восторга, комментирует увиденное в иллюминаторах весьма
иронически, доносится оттуда что-то о рекламной голубизне японского неба.
- Рекламная голубизна... Слышите, какое восприятие? - вполголоса
обращается к нам Заболотная.- А помоему, вот на таких высотах, над
облаками, небо как раз наинебеснейшее...
Мы продолжаем набирать высоту, пас точно притягивает солнце, планета