"Василий Михайлович Головнин. Записки Василия Михайловича Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах " - читать интересную книгу автора

Шкаев: когда мы уже спускались в лощину, он потерял колпак свой, сшитый им
на дорогу из шерстяного русского чулка. Японцы, нашедши, тотчас увидели бы,
что эта вещь из нашего гардероба, и могли бы к нам добраться. Притом надобно
сказать, что мы также опасались, чтобы снег у нашего выхода из пещеры в
течение дня от действия солнечных лучей не стаял в большом количестве: тогда
нам уже невозможно было бы опять выйти, ибо поутру, как я выше сказал, мы с
трудом могли влезть в пещеру.
В таком положении мы просидели до самого захождения солнца,
разговаривая о своем состоянии и о будущих наших предприятиях. День был
весьма ясный, но солнечные лучи к нам не проникали, а сосед наш водопад еще
более холодил окружающий нас воздух, отчего иногда едва зуб на зуб у нас
попадал. В течение дня мы часто слышали удары топоров в лесу, который теперь
был уже от нас не очень далеко, а перед захождением солнца, выглядывая из
пещеры, видели на горах много людей. Впрочем, особенно примечательного
ничего не случилось, разве то, что в одно время услышали мы шорох, как будто
бы кто спускался к нам с горы; шорох увеличивался и приближался; мы ожидали
уже каждую минуту увидеть отряд солдат, нас преследующих, я готовились
защищаться и отбиться, буде можно, но вдруг явился дикий олень, который лишь
только почуял близость людей, то вмиг от нас скрылся.
Когда появились на небе звезды, мы вышли из пещеры я стали подниматься
к северу на высокую гору, которая отчасти была покрыта мелким редким лесом.
В это время состояние мое было самое ужасное: сидя в пещере, я старался
держать больную свою ногу почти всегда в одном положении, и она меня не
слишком беспокоила; но когда мы пошли, а особливо когда стали подниматься на
гору, тогда боль не только в одном колене, но и по всей ноге, от пятки до
поясницы, сделалась нестерпимою. Я видел, какое мученье должен был
перенести, поднявшись на одну эту гору, но что будет далее? Сколько раз еще
нам надобно будет спускаться с пропасти и подниматься на утесы? А
обстоятельства требовали, чтоб мы шли скоро.
Я чувствовал, что делал большую помеху своим товарищам и мог быть
причиной их гибели, и потому стал просить их именем бога оставить меня
одного умереть в пустыне; на они на это никак согласиться не хотели. Я
представлял им, что, видно, судьбе угодно уже, чтоб я погиб здесь, ибо при
самом начале нашего покушения я сделался неспособным им сопутствовать, и так
почему же им, быв в полном здоровье и в силах, без всякой пользы для меня
погибать со мной, когда они могут еще, завладев судном, спастись и
достигнуть России. Следуя за ними, я должен буду только их задерживать и сам
претерпевать лишнее мучение; рано или поздно они должны же будут меня
оставить, и пр.
Однакож они просьбы моей не уважили, а говорили, что пока я жив, то не
оставят меня, и что они готовы каждую четверть часа останавливаться и давать
мне время отдыхать; когда же достигнем безопасного места, то можем пробыть
там дня два или три для отдохновения и поправления больной моей ноги; сверх
того, матрос Макаров вызвался сам добровольно помогать мне при подъемах на
горы, таким образом, чтобы я шел за ним и держался за его кушак.
И так я решился, претерпевая ужасное мучение, следовать за моими
товарищами, но уже, можно сказать, не шел, а Макаров тащил меня.
Поднявшись на первую гору, достигли мы ровной вершины ее, покрытой
высокой прошлогодней травой и мелким растением дерева бамбу{45}. Отдохнув
несколько времени, пошли мы по вершине, направляя путь свой по звездам, к