"Василий Михайлович Головнин. Записки Василия Михайловича Головнина в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах " - читать интересную книгу автора

своих от нас не скрывают; что ж это иначе значит, как не то, что они никогда
не намерены нас выпустить".
Вспоминая притом обо всех обстоятельствах, открывшихся в Хакодате, мы
не находили другого средства к своему спасению, кроме побега, и начали
помышлять, как бы привести в действие наше намерение, но скоро увидели
невозможность такого предприятия. Ночью сделать этого было нельзя, потому
что хотя японцы позволяли нам на ночь совсем снимать с себя веревки, но
почти половина из них по ночам не спала, и несколько человек находилось
беспрестанно в нашей комнате, а днем должно было силою отбиваться, чего
также нельзя было исполнить по причине множества людей, всегда нас
окружавших, и по неимению у нас, кроме одного складного ножа, какого-либо
оружия.
Дорожное наше содержание ныне было такое же, как и на пути в Хакодате,
и кормили нас также по три раза в день. В этой части острова селения чаще и
многолюднее; все здешние жители беспрестанно занимаются рыбной ловлей и
обиранием морской капусты, а сверх того, имеют еще пространные огороды;
особливо сеют много редьки {*44}: целые поля засеяны оной.
С 29 на 30 сентября мы имели последний наш ночлег в селении на половину
дня хода от Мацмая. Переводчик Кумаджеро советовал нам в Мацмае отвечать на
вопросы, которые там будут нам предлагаемы, совершенно сходно с прежними
нашими ответами, говоря, что если хотя в малости мы будем показывать разное,
то, по японским законам, нас должно обвинить. Во-вторых, роздал он каждому
из нас по нескольку очень хорошего табаку и бумаги {*45} и сказал нам, что
делает это для того, чтобы начальники в Мацмае, приметив, что у нас нет этих
вещей, не отнесли того к упущению сопровождавших нас, и что в таком случае
им сделан будет выговор. Наконец, советовал нам не верить лекарю, уверявшему
нас, что в Мацмае мы будем жить в хорошем доме и все вместе.
30 сентября, вскоре после полудня, остановились мы в одном селении,
верстах в трех от Мацмая, где встретили нас несколько солдат и множество
народа. Мы пробыли тут с полчаса, в которое время конвойные наши надели на
себя хорошее свое платье и потом повели нас в город, точно с такой
церемонией, как вводили в Хакодате, только что зрителей, по причине
многолюдства города, было несравненно более.
Городом мы шли вдоль морского берега версты четыре или пять. Потом
вышли на большую площадь, окруженную множеством народа, стоявшего за
веревками, нарочно вокруг площади протянутыми. С площади поднялись на
довольно высокую гору, к самому валу замка, и пройдя вдоль оного на
небольшое расстояние, поворотили во двор, обнесенный совершенно новой
высокой стеной. Тут встретил нас отряд солдат в военной одежде. С этого
двора маленькими дверьми прошли мы за другую стену выше первой, а тут вдруг
увидели перед глазами почти темный сарай, в который нас тотчас ввели и
поместили: нас троих офицеров в одну каморку, подобную клетке, а матросов и
Алексея в другую.


* * *

День был прекрасный, светлый, а у нас темнота уже наступала, ибо лучи
солнечные к нам не проникали. Обозревая наше жилище, мы думали, что сегодня
в последний раз в жизни наслаждались зрением солнца. Тюрьма наша, окружавшие