"Сергей Николаевич Голубов. Когда крепости не сдаются (о Карбышеве) " - читать интересную книгу автора

найдя один выход, Карбышев без особого пруда отыщет и другой, еще более
подходящий, тоже постепенно испарялась. Четверть часа назад он просил у
Карбышева только совета. Потом ожидал от него спасения. А теперь вдруг ясно
почувствовал глупую преувеличенность своих надежд. Карбышев не без
раздражения догадывался об этих колебаниях партнера. Заусайлов уже вовсе не
вызывал в нем сочувствия. Однако, не будучи человеком упрямым, Карбышев был
упорен и во что бы то ни стало хотел спасти солдата.
- Напрасно вы полагаете, - сказал он Заусайлову, - что дело только в
вас.
- То есть?
- Дело в том, что нельзя накануне войны губить из-за пустяков хорошего
солдата. В бою - одно, перед боем - другое. Но как аукнется, так и
откликнется...
Заусайлов молчал, думая. Тень трудных мыслей медленно проходила по его
лицу.
- Понимаю, - наконец, проговорил он, - конечно, дело не только во
мне...
И вдруг принялся дрожащей рукой торопливо расставлять фигуры по клеткам
шахматной доски.
- А не довольно?
- Нет! Еще партия... Еще... Видите ли: я не могу кривить душой... но
судьбе послушен... Я фаталист. Не будем ничего решать сами, а просто
сыграем... на Романюту! Даю слово, Дмитрий Михайлович: не повезет мне -
покрою солдата; а повезет - нынче же пойдет солдат под арест, завтра подам
рапорт полковнику, и тогда, как вы говорите, - плыви, моя гондола...
- На Рльоманюту? - быстро переспросил Карбышев, - на человека
сыгрльаем?
И грубо, по-солдатски, добавил:
- А вы не объелись мыла, капитан?
Сказав это, он вскочил, словно собираясь куда-то бежать, но сейчас же
снова сел. Действительно, легонькое слово "игра" до безобразия не подходило
к серьезному смыслу дикой заусайловской затеи. А между тем только такая
"игра" и могла бы еще спасти солдата. Карбышев никогда не понимал людей,
которые делают что-нибудь серьезное без верного и точного расчета на успех.
"Играть на Романюту" так, как предлагал Заусайлов и как, вероятно, его
дедушка разыгрывал когда-то в банк своих крепостных, было бы подло и глупо.
Тут нельзя рисковать - "пробовать" или "пытаться". Тут надо действовать
наверняка. Выигрыш вовсе не обязателен. Но проигрыш должен быть невозможен.
И тогда Карбышев сумел бы сломать сопротивление Заусайлова. "Игра на
Романюту" может спасти солдата. Однако где ж гарантия, что проигрыша не
будет?..
Заусайлов нетерпеливо ждал, грызя мундштук с потухшей папиросой.
"Как лошадь - удила", - вспомнил Карбышев. Он отвел от капитана свой
немигающий взгляд и сразу наткнулся им на стоявшего у стены
вольноопределяющегося. Лицо Наркевича было еще бледнее, чем обычно. Глаза
колюче поблескивали, словно острия графита в хорошо отточенных карандашах.
Сжатые в болезненно-кривой усмешке губы заметно вздрагивали. Карбышеву до
сих пор никогда не случалось говорить с Наркевичем. Как-то давно, приметив
его еще в первый раз, он подумал: "Из тех младенцев, для которых
радикализм - все: и надежда, и идеал, и цель, и будущее..." Почему так