"Джон Голсуорси. Последнее лето Форсайта" - читать интересную книгу автора

Двое, обнявшись, прошли по траве перед ними, по краю тени от каштана.
Солнце безжалостно освещало их бледные, помятые молодые лица.
- Некрасивое создание человек, - сказал вдруг старый Джолион. -
Поражает меня, как любовь это превозмогает.
- Любовь все превозмогает.
- Так молодые думают, - сказал он тихо.
- У любви нет возраста, нет предела, нет смерти.
Ее бледное лицо светилось, грудь подымалась, глаза такие большие, и
темные, и мягкие - прямо ожившая Венера! Но эта шальная мысль сейчас же
вызвала реакцию, и он сказал, подмигивая:
- Да, если б у нее были пределы, мы бы и на свет не родились. Ведь ей,
честное слово, ставится немало препятствий.
Потом, сняв цилиндр, старый Джолион провел по нему манжетой. Большой и
нескладный, он нагрел ему лоб; эти дни у него часто бывали приливы крови к
голове - кровообращение уже не то, что было.
Она все сидела, глядя прямо перед собой, и вдруг проговорила еле
слышно:
- Странно, как это я еще жива! Слова Джо "загнанная, потерянная"
пришли ему на память.
- А-а, - сказал он, - мой сын видел вас мельком в тот день.
- Это был ваш сын? Я слышала голос в холле; на секунду я подумала, что
это - Фил.
Старый Джолион видел, что у нее задрожали губы.
Она поднесла к ним руку, опять отняла ее и продолжала спокойно:
- В ту ночь я пошла к реке; какая-то женщина схватила меня за платье.
Рассказала мне о себе. Когда узнаешь, что приходится выносить другим,
становится стыдно.
- Одна из тех? Она кивнула, и в душе старого Джолиона зашевелился
ужас, ужас человека, никогда не знавшего, что значит бороться с отчаянием.
Почти против воли он сказал:
- Расскажите мне, хорошо?
- Мне было все равно - жить или умереть. А когда дойдешь до такого,
судьбе уж и не хочется тебя убивать. Эта женщина ухаживала за мной три дня,
не отходила от меня. Денег у меня не было. Вот я теперь и делаю для них,
что могу.
Но старый Джолион думал: "Не было денег!" Что может сравниться с такой
участью? С этим и все остальное связано.
- Напрасно вы не пришли ко мне, - сказал он. - Почему?
Ирэн не ответила.
- Потому что моя фамилия Форсайт, наверно? Или Джун не хотели
встретить? А теперь как ваши дела?
Он невольно окинул глазами ее фигуру. Может быть, она и теперь... но
нет, она не худая, право же нет.
- О, ведь у меня пятьдесят фунтов в год, как раз хватает.
Ответ не удовлетворил его; уверенность пропала. Уж этот Соме! Но
чувство справедливости заглушило обвиняющий голос. Нет, она, конечно,
скорее умрет, чем согласится принять хоть что-нибудь от него. Это ничего,
что она такая мягкая, в ней, наверное, скрыта сила, сила и верность. И
нужно же было этому Босини дать себя раздавить и оставить ее на мели!
- Ну, теперь уж вы должны прийти ко мне, если вам что-нибудь