"Джон Голсуорси. Из сборника "Оборванец"" - читать интересную книгу автора

облегчения и глубокой благодарности. Все кончилось. Наконец-то все
кончилось! Бесконечное ожидание... бесконечное горе... тоска по мужу... и
горькая жалость ко всем бедным мальчикам, там, где шли бои, в грязи, в этих
ужасных окопах, и смертельный страх за ее собственного мальчика - все
кончилось, все! Теперь они выпустят Макса, теперь Дэвид вернется из армии; и
люди больше не будут относиться к ней и ее детям так зло и
недоброжелательно.
Ведь она была из лондонского предместья, и в простой душе ее понятие
мира было связано с доброй волей. Утерев слезы, она встала и погляделась в
маленькое дешевое зеркальце над пустым камином. Лицо было все в морщинах, и
она сильно поседела, муж вот уже два года не видел ее без шляпки. Что-то он
скажет? Она долго терла щеки, пытаясь разгладить морщины. Потом вдруг,
охваченная угрызениями совести, она бросилась наверх, в спаленку в задней
части дома, где лежала глухая тетушка. Схватив самодельную слуховую трубку,
которую сделал Гергарт еще перед арестом, она закричала:
- Мир, тетушка! Мир! Только подумать - мир!
- Что такое? - спросила глухая.
- Мир, тетушка, мир наступил!
Глухая приподнялась на постели, и тусклые глаза ее на иссохшем длинном
лице, казалось, осветились какой-то мыслью.
- Да неужто? - сказала она равнодушно. - А я так есть хочу, Долли; не
пора ли мне обедать?
- Я как раз собиралась нести вам обед, тетушка, - ответила миссис
Гергарт и, взволнованная, бросилась вниз, чтобы принести старушке тарелку с
хлебом, перцем, солью и луком.
И в тот день и еще целых два дня она с поразительной отчетливостью
видела хорошую сторону всего происходящего и с нетерпением ждала свидания со
своим "принцем" в его "Дворце". Встретившись с ним, она увидела, что он
находится в каком-то странном и весьма плачевном состоянии. Весть об
окончании войны произвела очень сильное впечатление на эти тысячи людей,
согнанных сюда и так надолго оторванных от нормальной жизни, вызвав у них
самые противоречивые чувства. И все полтора часа свидания она отчаянно
пыталась заставить его увидеть хорошую сторону происшедшего и поверить в
будущее, но его терзало множество сомнений и страхов, и в конце концов она
простилась с ним, как всегда, улыбающаяся, но совершенно обессиленная.
Недели шли за неделями, и мало-помалу она убедилась, что все осталось
по-прежнему. Теша себя надеждой, что Гергарт может вернуться со дня на день,
она починила его домашние туфли, приготовила ему кое-что из одежды Дэвида и
даже держала наготове большой таз, чтобы он мог помыться как следует горячей
водой, когда придет. Отказывая себе во всем, она купила для него бутылку
пива и его любимые маринованные огурчики и начала снова читать свою газету,
простив ей прошлое. Но он все не возвращался. А вскоре газета известила ее,
что начали возвращаться английские военнопленные - многие из них, бедняги,
были в ужасном состоянии, - и сердце у нее обливалось кровью, когда она
читала о них; и она проникалась негодованием против тех жестоких людей,
которые обращались с ними дурно; но еще в газете говорилось, что, по мнению
редакции, проклятых "гуннов" нельзя больше терпеть в этой стране. "Выслать
их всех!" - писала газета. Сначала она даже не поняла, что это относится к
Гергарту, но когда поняла наконец, выронила из рук газету, словно это был
раскаленный уголь. Не позволить ему вернуться домой, к семье, не позволить