"Джон Голсуорси. Из сборника "Человек из Девона"" - читать интересную книгу автора

подумать! Ну, всего хорошего! Заходите. Жду ответа в любое время. А сейчас
тороплюсь на борт.
Переправляясь через реку, я видел, как он уселся на корму своей утлой
лодчонки, и солнечный венец окружал его соломенную шляпу.
Пройдя по дороге около мили, я наткнулся на Пейшнс, сидевшую возле
изгороди. Мы пошли вдвоем меж холмов, - девонширских холмов, высоких, как
дома, поросших плющом и папоротником, ежевикой, орешником и жимолостью.
- Вы верите в бога? - вдруг спросила она. - Дедушкин бог - он страшный.
Вот когда я играю на скрипке, я чувствую бога; но дедов бог такой строгий...
Вы понимаете, что я имею в виду: море, ветер, деревья и краски - они
заставляют вас чувствовать. Но я не верю, что смысл жизни только в доброте.
Разве самое важное - это быть доброй? Когда я бываю добрая, то меня просто
зло разбирает. - Она протянула руку, сорвала с живой изгороди цветок и
медленно оборвала лепестки. - Как бы вы поступили, - зашептала она, - если
бы вам чего-то хотелось, но вы этого боитесь? Хотя, наверное, вы никогда
ничего не боитесь! - прибавила она, желая меня поддеть.
Я признался, что иногда и я боюсь, но чаще боюсь, как бы не испугаться.
- Как здорово! И я не боюсь ни болезней, ни дедушки, ни его бога; но...
я хочу быть независимой. А когда чего-нибудь очень хочешь, то боишься, что
этого не будет.
Я вспомнил, как говорил о независимости Зэхери Пирс: "Сам себе хозяин!"
- Почему вы так смотрите на меня? - спросила она.
Я пробормотал:
- Что такое для вас независимость?
- Знаете, что я сделаю сегодня ночью? - спросила она вместо ответа. -
Спущусь из окна по яблоне, уйду в лес и буду играть!
Мы шли вниз по крутой тропинке вдоль опушки леса, где всегда стоит
запах сочной листвы и слышится шумное дыхание коров, которые подходят к
самой опушке в поисках тени.
Внизу стояла хижина, а перед ней прямо в пыли играл мальчуган.
- Здравствуй, Джонни! - сказала Пейшнс. Вытяни-ка ногу и покажи этому
дяде, где у тебя болит!
Мальчуган размотал на своей босой и грязной ножке повязку и с гордостью
показал болячку.
- Ужас, правда? - воскликнула Пейшнс горестно и снова замотала ему
ногу. - Бедняжка! Смотри, Джонни, что я тебе принесла! - Она вытащила из
кармана шоколадку, некое подобие солдатика, сделанное из сургуча и обрывка
холстины, и еще погнутый шестипенсовик.
Ее словно подменили. Всю дорогу домой она рассказывала мне историю
семьи маленького Джонни; дойдя до смерти его матери, она разгорячилась.
- Просто стыд и срам, они ведь так бедны... лучше бы уж кто-нибудь
другой умер. Я люблю бедных людей, а богатых ненавижу... самодовольные
свиньи.
Миссис Хопгуд глядела через калитку на дорогу; чепец сполз у нее набок,
а один из котов Пейшнс терся об ее юбку. Она обрадовалась, увидев нас.
- Где дедушка? - спросила Пейшнс. Старая леди покачала головой. - Он
сердится?
Миссис Хопгуд мялась, мялась, наконец произнесла:
- Ты уже пила чай, голубка? Нет? Эка жалость; не евши-то каково...
Пейшнс вскинула голову, подхватила котенка и убежала в дом. А я все