"Джон Голсуорси. Сильнее смерти" - читать интересную книгу автора

сопровождении молчаливого Марки ежедневно совершала прогулки верхом на
Нероберг, где ее раздражали всякие правила, согласно которым ездить в этом
величественном лесу можно было только по установленным дорогам; один или
даже два раза в день она ходила на концерты в курзал либо с отцом, либо
одна.
Она была одна, когда впервые услышала игру Фьорсена. Не в пример многим
скрипачам он был высок и сухощав, с гибкой фигурой и свободными движениями.
Лицо у него было бледное, странно гармонировавшее с тускло-золотистой
шевелюрой и усами; по впалым щекам с широкими скулами узкими полосками
тянулись маленькие бакенбарды. Он показался Джип довольно неприятным, но
игра его каким-то таинственным образом потрясла и захватила ее. У него была
замечательная техника; благодаря ей глубокая проникновенность его игры как
бы оттачивалась и сдерживалась, - это было похоже на вырвавшееся пламя,
вдруг замершее в воздухе. Зал потряс шквал аплодисментов, а Джип сидела
неподвижно, пристально разглядывая скрипача. Он провел рукой по
разгоряченному лбу, отбрасывая в сторону пряди своих необычного цвета волос,
потом с какой-то неприятной улыбкой слегка поклонился. Странные у него глаза
- словно у большой кошки! Да, конечно, они зеленые, злые, но какие-то
прячущиеся, гипнотизирующие! Самый странный из всех мужчин, которых она
видела, и самый пугающий. Ей показалось, что он смотрит прямо на нее;
опустив глаза, она стала аплодировать. Когда она снова взглянула на него,
лицо его показалось ей печальным. Он поклонился - на этот раз прямо в ее
сторону - и вскинул скрипку к плечу. "Он будет играть для меня", -
неожиданно подумала она. Играл он без аккомпанемента - какую-то простенькую,
очень трогательную мелодию. Теперь она, уже не глядя на него, чутьем
угадала, что он снова небрежно поклонился и ушел.
Вечером за обедом она сказала Уинтону:
- Я слушала сегодня одного скрипача, отец, изумительного музыканта, -
его имя Густав Фьорсен. Он швед, или кто?
- Весьма возможно, - ответил Уинтон. - А каков он на вид? Я знавал
одного шведа в армии - приятный был парень.
- Он высокий, худой и бледный, скуластый, с впалыми щеками и странными
зелеными глазами. Да, еще маленькие золотистые бакенбарды.
- Боже правый! Это уж чересчур!
Она пробормотала с улыбкой:
- Да, пожалуй.
На следующий день Джип увидела скрипача в парке. Она сидела вместе с
отцом у памятника Шиллеру; Уинтон читал газету "Таймс", которую всегда ждал
с большим нетерпением, чем мог в этом признаться: ему не хотелось, чтобы
Джип заметила томившую его скуку, - это помешало бы ей жить в свое
удовольствие. Просматривая отчет о собрании в Ньюмаркете, он украдкой
посматривал на дочь.
Никогда еще она не выглядела такой прелестной, такой элегантной,
никогда в ней так не чувствовалась порода, как здесь, среди
космополитической толпы, в этом богом забытом месте! Девушка, не замечая,
что он втайне любуется ею, провожала взглядом своих ясных глаз каждого
проходящего мимо них, наблюдала за порхающими птицами, за собаками,
радовалась солнечным лучам, которые скользили по траве, вспыхивали бронзой
на буках и липах, и вон на тех высоких тополях, внизу, у воды. Когда однажды
у нее заболела голова, врач, приглашенный в Милденхэм, сказал, что ее глаза-