"Джон Голсуорси. Усадьба" - читать интересную книгу автора

коленках его еще легких ног было заметно дрожание. Если взглянуть на братьев
спереди, разница более бросалась в глаза. Генерал носил бакенбарды,
расширявшиеся к усам, и в его лице и манерах была та внешне подчеркнутая,
досадливая отчужденность, какая бывает у индивидуалиста, всю жизнь
считавшего себя частью системы и под конец оказавшегося вне ее; утрата не
была им осознана, но глухая обида шевелилась в душе. Он остался холостяком,
не видя в браке для себя смысла, раз уж Хорэс опередил его на год; жил он со
своим слугой на Пэл-Мэл неподалеку от своего клуба.
По другую руку от генерала сидела леди Молден; прекрасная женщина, и
своего рода выдающаяся личность, прославившаяся чаями для рабочих, которые
она устраивала в Лондоне во время сезона. Ни один рабочий не ушел с чая леди
Молден, не проникшись к их устроительнице глубочайшим уважением. Леди Молден
была из тех женщин, по отношению к которым невозможна никакая вольность, где
бы они ни оказались. Она была дочерью деревенского священника. Имела
прекрасный цвет лица, довольно крупный рот с плотно сжатыми губами, изящной
формы нос, темные волосы. Эффектнее всего выглядела сидя, ибо ее ноги были
коротковаты. Говорила громко, решительно и гордилась своей прямолинейностью.
Своими реакционными взглядами на женщин ее супруг, сэр Джеймс, был обязан
ей.
На другом конце стола высокородный Джефри Уинлоу занимал хозяйку
рассказами о Балканских провинциях, откуда только что воротился. Его лицо
норманского типа, с правильными, красивыми чертами носило умное и ленивое
выражение. Он держал себя просто и любезно и лишь изредка давал понять, что
сам все знает и ни в чьих поучениях не нуждается. Родовое поместье его отца,
лорда Монтроссора, находилось в шести милях от Уорстед Скайнеса; и ему
предстояло рано или поздно занять место своего отца в Палате Лордов.
Рядом с ним сидела миссис Пендайс. В глубине столовой, над столиком с
закусками висел ее портрет, и хотя писал его модный художник, ему удалось
схватить неуловимое очарование, какое и теперь, двадцать лет спустя, было в
ее лице. Миссис Пендайс уже немолода, ее темные волосы тронуты сединой, но
до старости еще далеко: она вышла замуж девятнадцати лет, и теперь ей
пятьдесят два года. У нее узкое, длинное лицо, очень бледное, темные брови
дугой всегда чуть приподняты. Глаза темно-серые, порой совсем черные, оттого
что зрачки от волнения расширяются, ее верхняя губка чуть коротка, а в
выражении рта и глаз трогательная мягкость и доверчивое ожидание чего-то. Но
не это составляло ее особое очарование. На всем ее облике лежала печать
внутреннего убеждения, что ей никогда ни о чем не надо просить, печать
интуитивной веры, что весь мир в ее распоряжении. Эта особенность выражения
и длинные прозрачные пальцы напоминали вам, что она урожденная Тоттеридж.
Плавная, неторопливая речь с небольшим, но приятным дефектом, манера глядеть
чуть прищурившись подкрепляли общее впечатление. На ее груди, в которой
билось сердце истинной леди, вздымались и опадали прекрасные старинные
кружева.
На другой стороне стола сэр Джеймс Молден и Би Пендайс, старшая дочь,
говорили о лошадях и охоте - Би редко по собственному выбору заводила разго-
вор о чем-нибудь ином. Ее личико было приветливо и приятно, но не красиво.
Сознание этого стало ее второй натурой, делало ее застенчивой и всегда
готовой помочь другим.
У сэра Джеймса были небольшие седые бачки, живое морщинистое лицо. Он
происходил из старинного кентского рода, переселившегося в свое время в Кем-