"Ярослав Голованов. Марсианин (опыт биографии)" - читать интересную книгу автора

чудачеств-то? Дело куда важнее.
Не надо думать, что склонность к наукам наследуется генетически. Если
бы это было так, невозможно объяснить, как у рыбака Василия Ломоносова
родился сын Михайло, а у мелкого фабриканта Германна Эйнштейна - сын
Альберт. И если бы так было, дети великих ученых тоже были бы великими
учеными. А случается такое крайне редко. Нет, генетика ни при чем. Но
правильно говорить о воспитании интереса к исследованиям вообще, о поощрении
всяческой живой мысли, о показе примера, которому интересно подражать. Дело
в той атмосфере всей жизни дома, в которой жил маленький Фридрих. Фридрих?
Какой Фридрих? Фридель. Так звали его с пеленок, и сам он так себя звал. И
последнее свое письмо из Кисловодска дочке он тоже подписал: "Твой папа
Фридель..."
Отца и его рассказы о звездопаде Фридель запомнил хорошо. Дальняя
граница этих рассказов размывалась в памяти, но он помнил их столько же,
сколько помнил лицо отца. Иногда ему казалось, что он помнит и лицо мамы, но
это только казалось ему - он не мог ее помнить. Мама умерла во время родов.
Малютка Елена - ей дали мамино имя - осталась жить, а мама умерла. У отца
была большая фотография: совсем маленький Фридель в длинной белой кружевной
рубашечке сидел на коленях у матери, смешно приоткрыв рот. К этому времени в
семье доктора Цандера было уже четверо детей: старший пятилетний Курт, на
год младше его сестренка Паулина, Роберту была два года, Фридель -
четвертый. Мама была дочерью саксонского камергера и музыканта Готшалька,
сама играла, пела, любила веселиться с детьми, но Фридель ничего этого
помнить не мог: ему было всего два года, когда не стало мамы.
Через год после ее смерти папа поставил большой портрет мамы со смешным
Фриделем, рассадил вокруг детей, сам сел с Еленой на руках и так их
сфотографировали. Теперь Елена смешно таращила глазенки, но фотография
получилась все-таки очень грустной. После смерти мамы в отце что-то
оборвалось. Он похудел, и глаза у него были такие, словно его мучают. Первый
год был самым трудным. Доктору Цандеру казалось, что сам он и пятеро его
детей ползают по какому-то пепелищу и впереди плотный мрак. Но известно: все
проходит - слова эти, говорят, были вырезаны на перстне Магомета. Прошел и
этот страшный год, и в доме появилась молодая краснощекая веселая девушка
Берта - новая экономка. И как-то всех растормошила, все привела в движение,
завела пружину дома, как заводят остановившиеся часы. И отец однажды
улыбнулся. А потом еще улыбнулся и с тех пор снова начал улыбаться. А еще
через год Берта Августовна Конради стала второй женой доктора Цандера.
Мачеха любила ребятишек, но все-таки в ранней памяти Фриделя отец - первый.

"Мой отец был большим любителем естествознания,- писал Фридрих
Артурович в автобиографии много лет спустя, - и мы, дети, с ним часто
посещали зоологический музей в Риге, в котором он в то время работал.
Разнообразные экзотические животные, в особенности птицы, совместно с
рассказами о том, что мы на других земных шарах могли бы найти... неведомых
нам существ, а также и метеориты, которые хранились в музее, развили во мне
с раннего детства стремление лететь на звезды".
Однажды, превратив диван в космоплан, Фридель с Куртом и Робертом
полетели на неизвестную звезду. Отец смеялся, наблюдая веселую возню
участников фантастической экспедиции, а потом сказал, что они поторопились,
что полететь в космос пока невозможно. Курт и Роберт словно и не слышали