"Яков Голосовкер. Логика античного мифа" - читать интересную книгу автора

есть творческой воли. В таком предузнавании нет прямого указания
человечеству на ту или иную конкретную цель: познай то-то, открой то-то.
Но сколько разума скрыто в этом, так называемом бессознательном акте
мифотворческой мысли!
Однако как порождение только воображений миф до сих пор не исследовали.
В науке обычно не отделяли мифы эллинов от истории их религии и культа,
связывая миф с этнографией, лингвистикою и другими областями научного
знания. Для объяснения мифа прибегали к генетическому методу, применяемому к
историко-культурным явлениям.
Историко-культурные стимулы - торговля, войны, эволюция религиозных и
моральных воззрений и прочие, о которых мифотворцы могли уже сами ничего не
знать, считаются решающими фактами для раскрытия и реконструирования мифа. В
равной мере ценны для науки данные сравнительного языкознания.

Факты мифологического сюжета (образ Химеры, Кентавра), вызываемые у
мифотворца самой логикой образа, сюжета, смысла - развитием самой темы при
данной исторической обстановке,- пытаются объяснить, исходя прагматически
только из исторической действительности.
3. * * *

Живописец изобразил на картине пожар. Зрителю объясняют, что пожар,
изображенный на картине, произошел, по всей вероятности, или от брошенной
непотухшей папиросы, или от поджога, или от затлевшей балки в системе
отопления. Может ли такое объяснение помочь пониманию картины, или законов
живописи, или дара живописца и так далее? Однако для объяснения мифа
прибегают именно к подобному методу. Полагают, что если объяснить
гигантомахию (борьбу богов и гигантов) как отголосок борьбы эллинских
племен-дорян с автохтонами, то тайна мифа о гигантах перестанет быть тайной:
и миф раскрыт и понят. Полагают, если миф о рождении воинов-эхионов,
выросших из посеянных зубов дракона и истребивших друг друга, объяснить как
аллегорическую картину посева, всхода колосьев и жатвы, то миф о воинах,
поднявшихся из земли в полном вооружении, в шлемах и с копьями, обретет
смысл и раскрыт. Предпосылка такого объяснения проста: свести необычное к
обычному, к бытовому или историческому факту, и в этом усмотреть его смысл.
Но ведь смысл Химеры не в том, что фантастический образ Химеры можно свести
к сочетанию трех кусков: куска льва, куска козы и куска змеи, или к
разновидности восточного дракона. Смысл образа Химеры также не в том, что
она огнедышащий вулкан, ибо из пасти ее вылетает огонь и дым, и не в том,
что она грозовая туча и вихрь, ибо шерсть ее сверкает, как молния, и она
сама крылата, как вихрь, и мохната, как туча. Для нас смысл этого крылатого,
трехтелого, огнедышащего, всеми цветами радуги переливающегося дракона - в
его невероятности и нелепости, которая нас одновременно и ужасает и
восхищает. Но когда в мифе огненное дыхание этого дракона угасло, краски
померкли, крылья бессильно распластались по земле - Химера исчезает: перед
нами лежит холодеющее чудовище - красоту сменило уродство, и мы вместо
Химеры видим только нелепость. В этой смене химерического нелепым, безумной
фантазии отвратительной глупостью - смысл второго плана мифа о Химере.

Но в мифе о Беллерофонте и Химере есть еще третий план. Поразив Химеру,
Беллерофонт сам подпал под власть Химеры: им овладела химерическая мечта