"Яков Голосовкер. Логика античного мифа" - читать интересную книгу автора

алогическом мире чудесного! Понятие "закон" есть всегда высшее выражение
логики, некое якобы торжество разума над бытием. Однако чудесный мир мифа
стоит в прямом противоречии к положениям формальной, аристотелевой логики -
с ее "можно" и "нельзя", пли "истинно" и "ложно". Диалектика здравого смысла
также не усматривает диалектических ходов логики в неожиданных чудесах и
химеризмах мифа и благоразумно отворачивается от всего чудесного, если оно
не может быть разоблачено, то есть не может быть расчудесено. Формальная
логика не любит переживать конфуз.
Со времен Аристотеля мы приняли логику как логику здравого смысла (с
дефисом "разум") [3]. Но я позволю себе спросить: как обстоит дело с
воображением, которое порой отбрасывает от себя здравый смысл и вызывает
самый разум с его формальными категориями на поединок?
Мой вопрос означает: существует ли в кругу наук наука "логика
воображения"? Исследовано ли вообще воображение (эта по-общепринятому -
комбинирующая творческая способность) в качестве высшей познавательной силы
разума (в широком смысле этого слова)? Художнику такое манифестирование
воображением простилось бы. Мыслитель же тотчас попал бы под подозрение: не
мистик ли он? не шарлатан ли он?
Многие философы-классики пренебрегали воображением в смысле его
познавательной способности, более того, они видели в воображении помеху для
познания, обвиняя его во всех познавательных грехах. Но их собственный грех
был самым тяжким из всех философских грехов: они отождествляли аффективное
состояние с деятельностью воображения, ставили знак равенства между
imaginatio и affectus и любое затемнение или искажение истины под влиянием
аффективного возбуждения вменяли в вину воображению.
Между тем, даже с точки зрения любого позитивизма воображение
определялось скорее как сублимация: аффектов, как их преодоление, замещение,
их метаморфоза. Само же оно, воображение, искони обнаруживается как форма
познания, имеющая наиболее древний познавательный опыт и язык, но при
наиболее загадочном шифре *. И что же, вместо того чтобы заняться разгадкой,
расшифровкой этого шифра воображения, мы выключаем самую тайнопись как текст
и воспринимаем се только как рисунок, любуемся им и истолковываем его, и без
того уже явную, аллегорию...**
Недоверие одного из двух основных потоков и типов философии, так
называемой научной философии, к воображению вызвало пренебрежение к проблеме
логики и психологии воображения и у науки.
Отсюда проистекает также понимание мифологического мышления, то есть
мышления под господством воображения, как некоего антипода знанию - иначе
говоря, как мышления при господстве перепуганной и пугающей фантазии. Это
мифологическое мышление принимается только за мышление первобытное и
примитивное, причем само воображение снижается до мышления инфантильного.
Оно предоставляется, пожалуй, искусству, поэзии как сфере, оперирующей
образами, то есть методами того же, мифологического мышлении. Словом,
воображение отдают детскому и художественному творчеству.
Такое пренебрежительное понимание не парадокс, а злое недоразумение.
Против него направлена эта книга.

Деятельность воображения рассматривается в ней не как примитивное
мышление, а как высшая форма мышления, как деятельность одновременно и
творческая и познавательная.