"Эбрахим Голестан. Калека " - читать интересную книгу автора

Джафара. Однажды ночью, проснувшись в темноте от лязга дверной цепочки, он
увидел, как дверь тихо открывается и кто-то входит в комнату. Он испугался и
позвал: "Мама". Но мать стукнула его по голове и прошипела: "Дрыхни,
паршивец!" Он весь затрясся, увидев, как вошедший запер дверь, и от страха
никак не мог притвориться спящим, получил пинок ногой и, скуля, спрятал
голову под одеяло. Мать повторила: "Дрыхни, паршивец. Чтоб тебя слышно не
было!" И без того перепуганный, теперь он боялся еще и матери и молчал, не
понимая, кто это вошел, может вор, и что происходит в комнате. Потом
послышались приглушенные голоса. Скрючившись под одеялом, он слышал тяжелое
дыхание, какие-то шорохи и еще что-то непонятное. Он дрожал, боялся дышать и
вдруг обмочился. Почувствовав, как по ногам течет горячая струя, от
облегчения и стыда застонал, снова получил пинок ногой и услышал, как голос
Джафара - почему он? - сказал: "Поганец". Сдерживая дыхание, он лежал в
темноте, пропитанной запахом мочи и старого тряпья, и не понимал, что
творится снаружи.
А той ночью, когда они были на свадьбе, шел дождь. Все дети вместе
играли в комнате, а потом, когда привели невесту и поднялась суматоха, он
взял Манучехра на спину и хотел было найти местечко, откуда было бы видно
невесту, но в дверях толпились гости и не давали ему пройти. Манучехру очень
хотелось посмотреть. Наконец, оставив Манучехра в комнате, он пристроился к
толпе, а когда вернулся, ханум избила его за то, что Манучехр оставался
один. Манучехр попросил: "Ну расскажи". А он ведь ничего не увидел, но
ответил: "Не скажу". "Ради Бога!" - умолял Манучехр. Но он сказал: "А чего
твоя ханум меня выдрала?!" Потом детей отправили спать. За окном шел дождь,
вода, журча, сбегала по желобам во двор; комната была освещена тусклым
желтым светом привернутого фитиля лампы. Он смотрел на четырехугольник
деревянного потолка и слушал, как журчит вода в желобах; а потом услышал
радостные восклицания женщин и понял, что невесту увели в комнату для
новобрачных. Он завернулся в одеяло, тихонько встал, тихонько подошел к
застекленной двери и увидел, что вдоль двора стоят женщины с тюльпанами в
руках, но земле скользят тусклые блики, и услышал голос Манучехра: "Хасан".
"Тсс", - ответил он из боязни разбудить старого инвалида, спавшего на
топчане в той же комнате, - этот старик был дедом жениха. Он вернулся в
постель и сказал Манучехру, что сейчас будет, а Манучехр спросил: "А как это
будет?" А он и сам толком не знал как. Вытянулся и постели и уставился в
потолок. Слушал шум дожди, дыхание спящего Манучехра, отдаленные голоса
женщин, забавлялся, разглядывая квадратные клетки на потолке, как вдруг из
темноты чем-то резко пахнуло: это был знакомый запах - старик обмочился во
сне. А он лежал в темноте, пропитанной резким запахом мочи, и слушал, как
дождевая вода струится в желобах...
Он нес Манучехра на спине, а ага шел впереди. Они прошли под какой-то
аркой, свернули на другую улицу, потом через далан вошли в незнакомый двор,
и ага спросил какого-то человека: "Где господин директор?" Тот в ответ
показал на ступеньки. Они пересекли двор и поднялись по этим ступенькам. Ага
вошел в дверь, но скоро выглянул и сказал: "Ну что же ты, неси его". С
Манучехром на спине он вошел в комнату. За столом сидел тощий старичок с
маленькой бородкой. Хасан поздоровался. Старик разговаривал с агой и не
ответил. Потом старик поднялся и оказался совсем миленьким. Он приказал
Хасану: "Неси его за мной". Все вышли из комнаты. "Будешь присматривать за
ним. Оставайся здесь до полудня, а когда увидишь, что всех отпустили,