"Эбрахим Голестан. Калека " - читать интересную книгу автора

возле двери, теперь надо тихо войти в комнату и беззвучно снять связку
ключей с гвоздя, вбитого в дверную раму. Но дверь была заперта изнутри.
Дрожа, он вслушивался в шорохи ветра. Спустился вниз. Одна мысль
владела им: нужно открыть дверь и добраться до кресла. Он был во дворе.
Миновал палисадник, подошел к бассейну и, став к нему спиной, смотрел на
тусклые и блеклые от ночной темноты стекла всех этих немых, запертых изнутри
дверей. Дрожь не оставляла его. Дыхание перехватило. Он пошел вперед.
Ухватился рукой за кольцо железной решетки окна, подтянулся, уперся носком
ноги в другое кольцо, перехватил руку, поставил вторую ногу выше - и тут
внезапно содрогнулся: ему показалось, что он летит вниз головой. Но он не
упал - это внезапный ужас сотряс его, потому что, когда он, дрожа, висел,.
прижатый к изогнутым прутьям, и ему хотелось, чтобы весь мир куда-то исчез,
чтобы он ослеп, оглох, вдруг раскудахтались куры, они подняли гам и никак не
унимались. И когда он в отчаянном безрассудном порыве подтянулся еще выше,
куры успокоились. Он сел перед дверью; все еще дрожа и сглатывая слюну, он
слушал громкий стук своего сердца и ждал, к чему приведет внезапный
переполох, поднятый курами. Но ничего не случилось. Все спали сладким
крепким сном за закрытыми дверями и ничего не слышали - им что, они ведь не
висели, прижавшись к решетке из полых металлических колец, где все звуки
казались такими устрашающе громкими!... Зря он так напугался. Он встал и
увидел внизу запертую дверь сарая - она была обращена к нему, звала его в
темноте, ждала его, а за этой дверью было кресло, и, хотя кресло виделось
ему за каждой из дверей, за каждой закрытой дверью, все же больше всего оно
было там. Он тронул рукой дверь перед собой - закрыта. Он все еще дрожал.
Глубоко вздохнул, весь напрягся, уперся ногой в пол, прижался к перегородке,
взялся за перекладину с другой стороны, перенес ногу и перебрался на другой
порог. Потрогал дверь. Заперто. Вот он у четвертой двери. И снова заперто.
Теперь он уже возле пятой, за которой идет первая дверь в спальню ханум и
аги, - и снова заперто. Все пять дверей заперты. Он снова стал перелезать
через перегородки, теперь назад, и снова пробовал двери рукой, и они опять
оказывались запертыми изнутри - они ведь и были заперты изнутри и не
открывались навстречу его робкой, отчаянной надежде. Теперь он стоял перед
первой дверью. Взялся за дверь снизу и просунул руку в нижнюю щель. Щеколда
была опущена. Дальше пальцы не просовывались. Он опять перелез через
перегородку к следующей двери. Там нижняя щеколда оказалась поднятой. Он
сразу успокоился. Просунул пальцы в щель и постарался укрепить задвижку так,
чтобы она не упала. Теперь уже ничего не слышал. Он вслушивался лишь в свое
учащенное дыхание и весь отдался напряженному усилию. Он усердно трудился и
уже не думал о том, зачем он так старается, единственное, что он помнил, -
теперь надо, чтобы верхняя щеколда проскользнула по желобку вниз, чтобы
язычок высвободился из петли и дверь открылась. И с лязгом, разорвавшим
глубокую тишину, отозвавшимся повсюду и сотрясшим все вокруг, потому что
все, что было вокруг, казалось, вобрала в себя его потрясенная душа, щеколда
упала. Постепенно смятение, вызванное стуком щеколды, улеглось и все снова
погрузилось в безмятежный сон - и тут он почувствовал, что совершенно
избавился от мучительного страха и ожидания, что он уже не тот, кто только
что был целиком поглощен лязгом щеколды, погружен в ужас, он освободился;
только сейчас он заметил, что весь покрылся потом. Он осторожно открыл дверь
и откинул занавес; теперь он в гостиной.
В гостиной все было спокойно. Он тихо шагнул вперед. Протянул руку к