"Николай Васильевич Гоголь. Вечера на хуторе близ Диканьки, ч.I (Сорочинская ярмар" - читать интересную книгу автора

загремели сыпучею бранью... Лицо Басаврюка вдруг ожило; очи сверкнули.
Насилу воротилась, яга!- проворчал он сквозь зубы. - Гляди, Петро, станет
перед тобою сейчас красавица: делай все, что ни прикажет, не то пропал
навеки! Тут разделил он суковатою палкою куст терновника, и перед ними
показалась избушка, как говорится, на курьих ножках. Басаврюк ударил
кулаком, и стена зашаталась. Большая черная собака выбежала навстречу и с
визгом, оборотившись в кошку, кинулась в глаза им. Не бесись, не бесись,
старая черточка! - проговорил Басаврюк, приправив таким словцом, что добрый
человек и уши бы заткнул. Глядь, вместо кошки старуха, с лицом,
сморщившимся, как печеное яблоко, вся согнутая в дугу; нос с подбородком
словно щипцы, которыми щелкают орехи. Славная красавица! - подумал Петро, и
мурашки пошли по спине его. Ведьма вырвала у него цветок из рук,
наклонилась и что-то долго шептала над ним, вспрыскивая какою-то водою.
Искры посыпались у ней изо рта; пена показалась на губах. Бросай! - сказала
она, отдавая цветок ему. Петро подбросил, и, что за чудо? - цветок не упал
прямо, но долго казался огненным шариком посреди мрака и, словно лодка,
плавал по воздуху; наконец потихоньку начал спускаться ниже и упал так
далеко, что едва приметна была звездочка, не больше макового зерна. Здесь!
- глухо прохрипела старуха; а Басаврюк, подавая ему заступ, примолвил:
Копай здесь, Петро. Тут увидишь ты столько золота, сколько ни тебе, ни
Коржу не снилось.Петро, поплевав в руки, схватил заступ, надавил ногою и
выворотил землю, в другой, в третий, еще раз... что-то твердое!.. Заступ
звенит и нейдет далее. Тут глаза его ясно начали различать небольшой,
окованный железом сундук. Уже хотел он было достать его рукою, но сундук
стал уходить в землю, и все, чем далее, глубже, глубже; а позади его
слышался хохот, более схожий с змеиным шипеньем. Нет, не видать тебе
золота, покамест не достанешь крови человеческой! - сказала ведьма и
подвела к нему дитя лет шести, накрытое белою простынею, показывая знаком,
чтобы он отсек ему голову. Остолбенел Петро.
Малость, отрезать ни за что ни про что человеку голову, да еще и
безвинному ребенку! В сердцах сдернул он простыню, накрывавшую его голову,
и что же? Перед ним стоял Ивась. И ручонки сложило бедное дитя накрест, и
головку повесило... Как бешеный подскочил с ножом к ведьме Петро и уже
занес было руку...
- А что ты обещал за девушку?.. - грянул Басаврюк и словно пулю посадил
ему в спину. Ведьма топнула ногою: синее пламя выхватилось из земли;
середина ее вся осветилась и стала как будто из хрусталя вылита; и все, что
ни было под землею, сделалось видимо как на ладони. Червонцы, дорогие
камни, в сундуках, в котлах, грудами были навалены под тем самым местом,
где они стояли.
Глаза его загорелись... ум помутился... Как безумный, ухватился он за
нож, и безвинная кровь брызнула ему в очи... Дьявольский хохот загремел со
всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним. Ведьма,
вцепившись руками в обезглавленный труп, как волк, пила из него кровь...
Все пошло кругом в голове его! Собравши все силы, бросился бежать он. Все
покрылось перед ним красным цветом. Деревья, все в крови, казалось, горели
и стонали. Небо, распалившись, дрожало... Огненные пятна, что молнии,
мерещились в его глазах. Выбившись из сил, вбежал он в свою лачужку и, как
сноп, повалился на землю. Мертвый сон охватил его.
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись на третий день,