"Николай Васильевич Гоголь. Мертвые души. Том 1 (ПСС Том 6)" - читать интересную книгу автора

"Направо?" отозвался кучер.
"Направо", сказал мужик. "Это будет тебе дорога в Маниловку; а
Заманиловки никакой нет. Она зовется так, то-есть ее прозвание Маниловка, а
Заманиловки тут вовсе нет. Там прямо на горе увидишь дом, каменный, в два
этажа, господский дом, в котором, то-есть, живет сам господин. Вот это тебе
и есть Маниловка, а Заманиловки совсем нет никакой здесь, и не было".
Поехали отыскивать Маниловку. Проехавши две версты, встретили поворот
на проселочную дорогу, но уже и две, и три, и четыре версты, кажется,
сделали, а каменного дома в два этажа все еще не было видно. Тут Чичиков
вспомнил, что если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст,
то значит, что к ней есть верных тридцать. Деревня Маниловка немногих могла
заманить своим местоположением. Дом господский стоял одиночкой на юру,
то-есть на возвышении, открытом всем ветрам, каким только вздумается подуть;
покатость горы, на которой он стоял, была одета подстриженным дерном. На ней
были разбросаны по-английски две-три клумбы с кустами сиреней и желтых
акаций; пять-шесть берез небольшими купами кое-где возносили свои
мелколистные жиденькие вершины. Под двумя из них видна была беседка с
плоским зеленым куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью "храм
уединенного размышления"; пониже пруд, покрытый зеленью, что, впрочем, не в
диковинку в аглицких садах русских помещиков. У подошвы этого возвышения, и
частию по самому скату, темнели вдоль и поперек серенькие бревенчатые избы,
которые герой наш, неизвестно по каким причинам, в ту ж минуту принялся
считать и насчитал более двух сот; нигде между ними растущего деревца или
какой-нибудь зелени; везде глядело только одно бревно. Вид оживляли две
бабы, которые, картинно подобравши платья и подтыкавшись со всех сторон,
брели по колени в пруде, влача за два деревянные кляча изорванный бредень,
где видны были два запутавшиеся рака и блестела попавшаяся плотва; бабы,
казалось, были между собою в ссоре и за что-то перебранивались. Поодаль, в
стороне, темнел каким-то скучно-синеватым цветом сосновый лес. Даже самая
погода весьма кстати прислужилась: день был не то ясный, не то мрачный, а
какого-то светлосерого цвета, какой бывает только на старых мундирах
гарнизонных солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по
воскресным дням. Для пополнения картины не было недостатка в петухе,
предвозвестнике переменчивой погоды, который, несмотря на то, что голова
продолблена была до самого мозгу носами других петухов по известным делам
волокитства, горланил очень громко и даже похлопывал крыльями, обдерганными,
как старые рогожки. Подъезжая ко двору, Чичиков заметил на крыльце самого
хозяина, который стоял в зеленом шалоновом сюртуке, приставив руку ко лбу в
виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. По
мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее и
улыбка раздвигалась более и более.
"Павел Иванович!" вскричал он наконец, когда Чичиков вылезал из брички.
"Насилу вы таки нас вспомнили!"
Оба приятеля очень крепко поцеловались, и Манилов увел своего гостя в
комнату. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени,
переднюю и столовую, несколько коротковато, но попробуем, не успеем ли
как-нибудь им воспользоваться и сказать кое-что о хозяине дома. Но тут автор
должен признаться, что подобное предприятие очень трудно гораздо легче
изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки
на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб,