"Николай Васильевич Гоголь. Мертвые души (другие редакции)" - читать интересную книгу автора

не можешь не сказать: [В первую минуту разговора с ним скажешь] Какой
приятный и добрый человек! В следующую затем минуту ничего не скажешь, а в
третью скажешь: "Чорт знает, что такое!" и отойдешь подальше. Если ж не
отойдешь, то почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого
живого или заносчивого слова, которое можешь услышать почти от всякого, [от
всякого человека] если коснешься его предмета. У всякого человека есть
какой-нибудь конек. Один[Далее начато: любит до] влюблен в охоту, так что
если бы деньги, то скупил бы казалось всех собак; другой мастер лихо
пообедать; этому уже, кажется, от рожденья внушил бог страсть колотить
ямщиков и[ямщиков или] станционного смотрителя; у того рука чешется заломить
угол бубновому тузу; но Манилов не имел решительно никакой страсти. Дома он
говорил по обыкновению очень мало и большею частию размышлял и думал, но о
чем он думал, тоже разве один только бог мог знать. Хозяйством тоже нельзя
сказать, чтобы он очень занимался; он даже никогда не ездил на поля.
Хозяйство как-то шло само собою. Когда приказчик говорил: "Хорошо бы, барин,
то и то сделать", "Да, недурно", отвечал он обыкновенно куря трубку, которую
курить сделал он привычку, когда еще служил в армии, где [тоже] считался
скромнейшим, деликатнейшим и образованнейшим офицером. "Да, именно, недурное
повторял он. Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою в затылке,
говорил: "Барин, позволь отлучиться на работу, подать заработать!" -
"Ступай", говорил он, куря трубку, и ему даже в голову не приходило, что
мужик шел пьянствовать. Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил
он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход
или через пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам
лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные
для крестьян. При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими, и лицо его
принимало самое довольное выражение; врочем, все эти прожекты так и
оканчивались одними только словами. В его кабинете всегда лежала какая-то
книжка, заложенная закладкою на 14 странице, которую он постоянно читал уже
два года. В[Далее начато: одной] доме его чего-нибудь вечно недоставало. В
одной комнате была у него прекрасная мебель, стоившая, без сомнения, ему
весьма не дешево. Зато в другой не было совершенно никакой, кроме разве
какого-нибудь деревянного стула; вовсе не потому, чтобы он не считал нужным,
но потому единственно, что не успел еще завестись, хотя уже более 10 лет,
как жил он в своем доме. По этой же самой причине вместе с прекрасным
бронзовым, вызолоченным и обделанным в перламутр канделябром подавался на
стол какой-то гадкой, старый подсвечник. Его супруга, с своей стороны... но
об дамах я очень боюсь говорить, да притом мне давно пора возвратиться к
нашим героям, которые стояли перед дверью гостиной, взаимно упрашивая друг
друга пройти вперед.

"Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после",
говорил Чичиков.

"Нет, Павел Иванович, вы гость, вы должны вперед идти, говорил Манилов,
показывая ему рукою.

"Не затрудняйтесь, пожалуста, не затрудняйтесь. [Далее было: Как можно
для меня такое беспокойство] Пожалуста проходите", говорил Чичиков.