"Николай Васильевич Гоголь. Мертвые души (другие редакции)" - читать интересную книгу автора

плыли, сталкивая и уничтожая друг друга; вода стекала оттуда ему на ноги,
между тем как брызги, прорывавшиеся в отверстие между занавесками и кожею,
прохлаждали его живот в том месте, где оканчивался жилет и начинались
панталоны. ] Это показалось Чичикову очень неприятным, тем более, что
становилось темно и время близилось к ночи. [Далее начато: а. Он закрича"л·;
б. Первое, что он] Первым делом его было закричать Селифану ехать скорее.
Селифан, который тоже на самой середине речи был прерван громом и дождем,
смекнул, что, точно, не нужно было мешкать. Он вытащил из-под козел, на
которых сидел, какую-то дрянь[Далее начато: на которой] из серого сукна,
оделся в нее и, схвативши в руки вожжи, прикрикнул на свою тройку, которая
так была убаюкана и такое почувствовала приятное расслабление от его
рассказов, что едва переступала ногами. Лошади пустились на рысях. Но
Селифан никак не мог припомнить, два ли, или три поворота проехал. [Вместо
"оделся ~ проехал": и одевшись в нее, схватил в руки вожжи и прикрикнул на
четвероногих своих слушателей, которые так были убаюканы и такое
почувствовали приятное расслабление от его рассказов, что едва переступали
ногами. Услышавши крик, лошади пустились на рысях. Сам даже серый с широким
задом начал подтягивать. Но сам речистый правитель никак не мог припомнить,
два ли, или три поворота проехал он, до такой степени был он занят своими
наставлениями. ] Сообразивши все обстоятельства и припомнивши несколько
дорогу, он смекнул, что, кажется, много было поворотов, которые он все
проехал мимо. Так как русской человек в решительные минуты всегда найдет,
что сделать, не вдаваясь в дальние рассуждения, то он тот же час поворотил
свою бричку на первую перекрестную дорогу направо и, прикрикнувши: "Ей, вы
други почтенные!", пустился в галоп, мало помышляя о том, куда приведет
взятая им дорога.

Дождь, однако ж, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль
мигом замесилась в грязь, и лошадям заметно становилось тяжелее тащить
бричку. Колеса, обращаясь, захватывали на свои ободья, чем далее, более и
более грязи и, наконец, сделались совершенно покрытыми ею, как будто толстым
войлоком. Чичиков начинал беспокоиться, не видя так долго деревни
Собакевича. По его расчету, ему давно бы была пора приехать. Он высматривал
по сторонам, [Далее было: но решительно ничего не мог видеть] но темнота
была такая, хоть глаз выколи.

"Селифан!" сказал он наконец, высунувшись из брички."

Что, барин?" отвечал Селифан.

"Погляди-ка, не видно ли деревни?"

"Нет, барин, нигде не видно". После чего Селифан, помахивая кнутом,
затянул песню не песню, [Далее было: а чорт знает, что такое] но что-то
такое длинное, чему и конца[что и конца] не было. Начиналось оно почти таким
образом: "Ей, вы сердечные! мои любимые. Ей, вывозите! Вывозите, вывозите!
пых! пых! Забубенные вы! Пора, пора! хвать, хвать! Московские обыватели,
толоконные приятели. [Вместо "Пора ~ приятели": Ну, детки, ну разом! Ну-те
еще, еще. Эх вы, сердечные, московские обыватели. ] Ну, други. Ну разом,
разутешники мои..." Много еще прилагательных и новых существительных