"Николай Васильевич Гоголь. Статьи, напечатанные в "Современнике" (1836-1837)" - читать интересную книгу автора

странного подражания французским писателям [16], но не видел дела во всей
ясности. В "Молве" повторялись те же намеки на Брамбеуса, часто по поводу
разбора совершенно постороннего сочинения. Кроме того, "Телескоп" много
вредил себе опаздыванием книжек, неаккуратностию издания, и критические
статьи его чрез то еще менее были в обороте.
Очевидно, что силы и средства этих журналов были слишком слабы в
отношении к "Библиотеке для чтения", которая была между ними, как слон между
мелкими четвероногими. Их бой был слишком неравен, и они, кажется, не
приняли в соображение, что "Библиотека для чтения" имела около пяти тысяч
подписчиков; что мнения "Библиотеки для чтения" разносились в таких слоях
общества, где даже не слышали, существует ли "Телескоп" и "Литературные
прибавления"; что мнения и сочинения, помещаемые в "Библиотеке для чтения",
были расхвалены издателями той же "Библиотеки для чтения", скрывавшимися под
разными именами, расхвалены с энтузиазмом, всегда имеющим влияние на большую
часть публики, - ибо то, что смешно для читателей просвещенных, тому верят
со всем простодушием читатели ограниченные, каких, по количеству
подписчиков, можно предполагать более между читателями "Библиотеки", и к
тому же большая часть подписчиков были люди новые, дотоле не знавшие
журналов, следственно принимавшие все за чистую истину; что, наконец,
"Библиотека для чтения" имела сильное для себя подкрепление в 4000
экземплярах "Северной пчелы".
Ропот на такую неслыханную монополию сделался силен. В Москве наконец
несколько литераторов решились издавать какой-нибудь свой журнал [17]. Новый
журнал нужен был не для публики, то есть для большего числа читателей, но
собственно для литераторов, различно притесняемых "Библиотекою". Он был
нужен: 1) для тех, которые желали иметь приют для своих мнений, - ибо
"Библиотека для чтения" не принимала никаких критических статей, если не
были они по вкусу главного распорядителя; 2) для тех, которые видели с
изумлением, как на их собственные сочинения наложена была рука
распорядителя, - ибо г. Сенковский начал уже переправлять, безо всякого
разбора лиц, все статьи, отдаваемые в "Библиотеку". Он переправлял статьи
военные, исторические, литературные, относящиеся к политической экономии и
проч., и все делал без всякого дурного намерения, даже без всякого отчета,
не руководствуясь никаким чувством надобности или приличия. Он даже приделал
свой конец к комедии Фонвизина [18], не рассмотревши, что она и без того
была с концом.
Все это было очень досадно для писателей, решительно не имевших места,
куда бы могли подать жалобу свету и читателям.
Но уже один слух о новом журнале возбудил негодование "Библиотеки для
чтения" и подвинул ее к неожиданному поступку: она уверяла своих читателей и
подписчиков с необыкновенным жаром, что новый журнал будет бранчивый и
неблагонамеренный. Статья, помещенная по этому же случаю в "Северной пчеле",
казалось, была писана человеком, в отчаянии предвидевшим свою конечную
погибель. В ней уведомляли публику, что новый журнал хотел уронить
"Библиотеку для чтения" потому только, что издатели оного объявили, что
будут выпускать таковое же число листов, как и "Библиотека для чтения".
Поступок чрезвычайно неосмотрительный! В подобном деле необходимо скрыть
свои мелкие чувства искусно и потом, выждав удобный случай, нанесть
обдуманный удар. Если я издаю журнал, зачем же не издавать его и другому? И
как могу гневаться, если другой скажет, что он будет брать меня в образец?