"Николай Васильевич Гоголь. Не напечатанное при жизни, незавершенное (1840-е годы)" - читать интересную книгу автора

"Переписка с друзьями" несколько писем к помещикам и к разным должностным
лицам (из них большая часть не напечатана) вовсе не затем, чтобы со мной
безусловно согласились, но чтобы опровергнули меня приведеньем
анекдотических фактов. Возраженья такого рода от людей практических и
опытных для меня важны тем, что поставляют меня ближе к делу, раскрывая мне
глубже внутренность России. Но вместо дел, интересных для всякого русского
человека, и наших русских вопросов занялись моей собственной личностью и
исписали целые листы о том, имею ли я право мешаться в подобные дела. Я
сделал в то же время воззванье ко всем читателям "Мертвых душ" [37] -
воззванье несколько неприличное и не весьма ловкое. Я очень знал, что над
ним многие посмеются; но я готов был выдержать всякое осмеяние, лишь бы
только добиться своего. Я думал, что, может, хоть пять, шесть человек
захотят исполнить мою просьбу так, как я желал. Я не требовал собственно
поправок на "Мертвые души": мне хотелось под этим предлогом добыть частных
записок, воспоминаний о тех характерах и лицах, с которыми случилось кому
встретиться на веку, изображений тех случаев, где пахнет Русью. Зная, что у
всех нас есть какая-то лень, неподъемность на работу, вследствие которых
почти всякому из нас трудно что-нибудь доставать из своей памяти, я думал,
что чтенье "Мертвых душ" может расшевелить, особенно если и карандаш и
бумага будут при этом под рукой. Я выставил свой адрес и просил прислать мне
в письме только тех, которые не захотели бы печатать, но вообще я считал
гораздо полезнее сделать их всеобщею известностью. Мне казалось даже
необходимым и в нынешнее время это распространение известий о России
посредством живых фактов, потому что в это время, которое недаром называют
переходным, почти у всякого человека, на всех поприщах, заметно стремленье
преобразовывать, поправлять, исправлять и вообще торопиться средствами
противу всякого зла. Я думал, что теперь, более чем когда-либо, нужно нам
обнаружить внаружу все, что ни есть внутри Руси, чтобы мы почувствовали, из
какого множества разнородных начал состоит наша почва, на которой мы все
стремимся сеять, и лучше бы осмотрелись прежде, чем произносить что-либо так
решительно, как ныне все произносят. Я питал втайне надежду, что чтенье
"Мертвых душ" наведет некоторых на мысль писать свои собственные записки,
что многие почувствуют даже некоторое обращение на самих себя, потому что и
в самом авторе, в то время когда писаны были "Мертвые души", произошло
некоторое обращенье на самого себя. Я думал, что тот, кто уже находится на
склоне дней своих и тревожим мыслью, что жизнь его протекла без пользы и он
сделал мало для общего добра земли своей, почувствует сильнее, что он верным
и живым изображеньем людей, характеров и случаев своего времени может
познакомить с Русью людей молодых и начинающих действовать и таким образом
больше чем вознаградит прекрасно за свою недеятельность. Молодой же, тот,
кто вступает еще на поприще, кто еще ни к чему не охладел и потому имеет
живость взгляда, кого любопытно занимает все, может изобразить эпоху
современную, как она представляется молодым глазам юноши. Словом, я думал,
как дитя; я обманулся некоторыми: я думал, что в некоторой части читателей
есть какая-то любовь. Я не знал еще тогда, что мое имя в ходу только затем,
чтобы попрекнуть друг друга и посмеяться друг над другом. Я думал, что
многие сквозь самый смех слышат мою добрую натуру, которая смеялась вовсе не
из злобного желанья. Но на мое приглашение я не получил записок; в журналах
мне отвечали насмешками [38]. Привожу все это затем, чтобы показать, как я
употреблял все силы держаться на своем поприще и придумывал все средства,