"Николай Васильевич Гоголь. Не напечатанное при жизни, незавершенное (1840-е годы)" - читать интересную книгу автора

веча, или совещания всего того сословия, к которому относится дело.
Правительство не имеет дела порознь [ни с кем! из со<словия>, но с
целым сословием вместе. Все сословие отвечает. Сословие имеет употребить и
полицию, и насильственные меры к приведению в послушание того ослушника,
который бы воспротивился.
Везде, где только применены к делу постановленья, там необходимо
совещанье самих тех, на которых должны применять <их>. Сами они должны из
себя избрать для того и чиновников, и блюстителей, и ускорителей, не
требовать от правительства никакого для этого жалованья и не обременять этим
сложность государственного механизма.
Но где дело касается до определения постановлений, там совещаются одни
испытанные в делах государственные мужи, и определенье уже непреложно, если
скреплено рукой монарха. Сословия могут посылать своих депутатов, которые
могут предъявлять справедливые причины упущения или необходимые требования,
но они принимаются только к соображению и усмотрению. Если они будут
отвергнуты, сословие не имеет права на апелляцию. Само собою разумеется, что
правда должна быть на стороне тех людей, которых <С...> все стороны
государства, - особенно, если правда эта узаконена тем, кто стоит выше всех
в государстве и которому равно близки выгоды всех.
Дело в том, чтобы организовались сословия, чтобы почувствовало всякое
сословие свои границы, пределы, обязанности, и знали, где их дело и
деятельность, а потому в воспитанье человека, с самого начала, должны войти
обязанности того сословия, к которому он принадлежит, чтобы он с самого
начала почувствовал, что он гражданин и не без места в своем государстве.
Взглянем на наши сословия от высших до низших. Начнем с дворянства.
Дворянство наше должно было непременно <иметь> другой характер, чем
дворянства других краев. Во всех других землях дворянство образовалось из
пришельцев [30], из народов, захвативших земли туземцев и обративших народ
силою в своих вассалов. Оно установило насильственно отдельную касту
аристократии, в которую уже не допускали никого. У нас дворянство есть цвет
нашего же нас<еления?>. Большею частью заслуги пред царем, народом и всей
землей русской возводили у нас в знатный род людей из всех решительно
сословий. Право над другими, если рассмотреть глубже, в основании, основано
на разуме. Они не что иное, как управители государя. В награду за доблести,
за испытанную честную службу даются ему в управленье крестьяне, даются ему,
как просвещеннейшему, как ставшему выше пред другими, - в предположении, что
такой человек, кто лучше других понял высокие чувства и назначение, может
лучше править, чем какой-нибудь простой чиновник, выбираемый в заседатели,
или капитан-исправники. Вольно было помещикам, позабывши эту высокую
обязанность, глядеть на крестьян, как на предмет только дохода для своей
роскоши и увеселений. Этим они ничуть не доказали, что государи были
неправы, а доказали только, что они сами уронили званье помещика.
Итак, дворянству нашему досталась прекрасная участь заботиться о
благосостоянии низших... Вот первое, что должно начать чувствовать это
сословие с самого начала. Из-за этого самого они должны составить между
собою одно целое, совещанье они должны иметь между собою об управлении
крестьянами. Они не должны попустить между собой присутствие такого
помещика, который жесток или несправедлив: он делает им всем пятно. Они
должны заставить его переменить образ обращенья. Они должны поступить так
же, как в полку общество благородных офицеров поступает с тем, который