"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Приключение в ночь под Новый год (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

- Ну-с, дружочек, - сказал советник юстиции, легонько подталкивая меня.
Я механически сделал несколько шагов, но никого, кроме нее, не видел
вокруг, а из сдавленной груди моей с трудом вырвались слова:
- Господи, Господи, Юлия, вы здесь?..
Юлия заметила меня только тогда, когда я подошел вплотную к столику, на
котором был сервирован чай. Она встала и произнесла отчужденно:
- Я очень рада повстречать вас. Вы хорошо выглядите.
Потом она снова села и обратилась к даме, сидящей рядом с нею:
- Будет ли в ближайшую неделю что-нибудь интересное в театре?
Ты подходишь к восхитительному цветку, который светится и благоухает
неким таинственным, сладчайшим ароматом, наклоняешься над ним, желая получше
разглядеть изысканную форму лепестков, а из его сверкающей зелени появляется
гладкий холодный василиск, чтобы смертельно поразить тебя своим ненавидящим
взглядом! Именно это и произошло со мной!.. Я весьма угловато поклонился
дамам и, усугубляя мучительность этой тягостной для меня минуты, как-то
неловко отпрянул от стола и резким движением локтя выбил чашку из рук
советника юстиции, так, что горячий чай выплеснулся прямо на его изысканное,
в мелкую складочку, жабо. Все громко рассмеялись не столько над уроном,
который понес советник, сколько над моей неуклюжестью. Безумие ситуации
нарастало, однако я замкнулся в покорном отчаянии. Юлия не смеялась вместе
со всеми, в смятении я взглянул на нее, поймал ее взгляд, и меня будто
ослепил луч из изумительной прошлой жизни, полной любви и поэзии. Но тут
кто-то заиграл на рояле в соседней комнате какую-то импровизацию, и все
общество пришло в движение. Музыкант был, оказывается, известный приезжий
виртуоз по имени Бергер{266}, который действительно играл божественно и
заслуживал, чтобы его слушали со всем вниманием.
- Не звякай так ужасно чайными ложечками, Минхен! - воскликнул советник
юстиции, плавным жестом руки указал на дверь в соседнюю комнату и сладостным
"Eh bien!"* пригласил дам подойти поближе к инструменту. Юлия тоже встала и
не спеша двинулась вслед за всеми. Она показалась мне совсем чужой, стала
вроде бы выше ростом, утратила былую девичью угловатость и превратилась, как
говорится, в писаную красавицу. Ее белое, особого покроя, в глубоких
складках платье с пышными рукавами, обнажающими руки по локоть, с большим
декольте, едва прикрывавшим ее грудь, плечи и шею, ее волосы, разделенные
спереди на пробор и хитроумно заплетенные в высокую прическу сзади, - все
это придавало ее облику нечто старомодное, словно дева с полотна
Мириса{266}, - и тем не менее я был уверен, что где-то встречал это
существо, в которое ныне превратилась Юлия. Она стянула перчатки, обнаружив
на запястьях искусной работы браслеты, которых как раз и не хватало, чтобы
окончательно оживить в померкшей памяти нежный образ, обретший в этот же миг
всю полноту красок. Прежде чем переступить порог двери в музыкальную
гостиную, Юлия обернулась, и мне почудилось, что ее ангельское, исполненное
девического очарования личико искажено саркастической гримасой; ужасное,
страшное чувство сотрясло меня, словно судорога прошла по всем моим нервам.
______________
* Нуте-с! (фр.)

- О, он играет божественно! - пролепетала с придыханием возбудившаяся
от сладкого чая барышня, чья рука почему-то повисла на моей, и оказалось,
что я веду ее, точнее, она меня, в соседнюю комнату. Бергер, видно, весь