"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца (Фантазии в манере Калло)" - читать интересную книгу автора

выдерживать каждый год в тот злосчастный, роковой день.
Берганца. Однако эта борьба будто с неизменно воспроизводящей силой
продлевает мне жизнь до бесконечности, ведь от бесчувствия я каждый раз
пробуждаюсь помолодев и окрепнув. Особое сочетание светил, под которым я
родился и которое наделило меня способностью не только слышать вашу речь, но
также по-настоящему ей подражать, вступило в конфликт с колдовской силою
ведьм, и теперь ни палка, ни пуля, ни кинжал не могут меня достать, я
скитаюсь по свету, как Вечный Жид, и не найду места, где бы мог отдохнуть.
Это поистине судьба, достойная сострадания, и ты нашел меня погруженным в
размышления о моей беде, как раз когда я убежал от скверного хозяина и целый
день ничего не ел.
Я. Бедняга Берганца! Когда я вот так разглядываю тебя вблизи, при
лунном свете, на твоем хоть и слегка черноватом лице все больше проступают
черты надежной добропорядочности, благородного нрава. Даже твоя способность
говорить, впрочем несколько ошеломляющая, больше не возбуждает во мне ужаса.
Ты поэтическая собака, я беру на себя смелость это сказать, а поскольку я
сам, - тебе это должно быть известно, коли ты меня знаешь, - в высшей
степени воспламенен всем поэтическим, то что, если ты подаришь мне свою
дружбу и пойдешь со мной...
Берганца. Об этом стоит поговорить, только...
Я. Пинков не будет, тем менее - побоев. Каждый день, кроме обычной еды,
на десерт - хорошо поджаренная сарделька. Да и аппетитный запах телячьего
жаркого не раз будет щекотать тебе ноздри, и не понапрасну придется тебе
ждать изрядной порции такового.
Берганца. Ты видишь - твое предложение не оставило меня равнодушным, я
прямо не могу удержаться и тяну носом воздух, будто жаркое уже близко.
Однако ты кое-что опустил, и это меня не то чтобы совсем отпугивает, но
внушает большие сомнения.
Я. Что же это, Берганца?
Берганца. Ты говорил о поэтическом, о воспламененности.
Я. И это тебя отпугнуло?
Берганца. Ах, друг мой, позволь мне быть откровенным! Я всего только
собака, но ваше преимущество - ходить на двух ногах, носить штаны и
беспрестанно болтать что вам вздумается - не более ценно, чем уменье при
долгом молчании сохранять верную душу, которая постигает природу в ее
священнейших глубинах и из которой произрастает истинная поэзия. В некое
дивное старое время, под южным небом, что посылает свои лучи в сердце всякой
твари и возжигает ликующий хор созданий, я, произошедший от низких
родителей, прислушивался к пенью людей, коих называли поэтами. Их поэзия
была стремлением из самых недр души передать те звуки, которые природа на
тысячи ладов повторяет, будто свои собственные, в каждом создании. Пение
поэтов было их жизнью, и они посвящали этому жизнь, словно высшему смыслу,
какой природа благоволила им возвестить.
Я. Берганца! Я поражаюсь тому, что ты так хорошо владеешь некоторыми
поэтическими выражениями.
Берганца. Мой друг! Говорю тебе, еще в мои лучшие годы я подолгу и
охотно жил у поэтов. Хлебные корки, которые давал мне тот бедный студент, от
души делясь со мной своей скудной пищей, были для меня слаще, чем
какой-нибудь кусок жаркого, презрительно брошенный продажным слугой. Тогда в
груди призванных еще пылало искреннее, святое стремление высказать