"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Угловое окно (новелла)" - читать интересную книгу автора

Так, как злодей с картины, он стоял
И, словно чуждый воле и свершенью,
Бездействовал

Между тем другие женщины, а также продавцы щеток, подставочек для обуви
и так далее, окружив парня, дали полиции возможность подойти и схватить его,
- мне кажется, это был отпущенный на волю преступник.
Я. Так, значит, народ в самом деле стремится поддерживать порядок?
Подобное стремление для всех может иметь только самые благотворные
последствия.
Кузен. Вообще, дорогой кузен, наблюдение рынка укрепило меня в мысли,
что с того злополучного времени, когда дерзкий и надменный враг захватил
нашу страну, тщетно пытаясь подавить ее дух, который, как крепко сжатая
пружина, тотчас же опять выпрямлялся с новой силой, в берлинском народе
произошла замечательная перемена. Словом - улучшились и с внешней стороны
нравы народа, а если ты как-нибудь в погожий летний день после обеда
отправишься к балаганам и посмотришь на публику, что собирается в Моабите,
то даже у девушек из простонародья и у поденных рабочих ты заметишь
стремление к некоторой куртуазности, весьма забавное. С массой случилось то
же самое, что происходит с отдельной личностью, которая увидела много
нового, узнала много необычайного и наряду с правилом "Nil admirari"*
усвоила и более мягкие нравы. Прежде берлинцы были неприветливы и грубы;
приезжему, например, нельзя было попросить указать улицу или дом и даже
вообще задать какой-нибудь вопрос, чтобы не нарваться на грубый или
насмешливый ответ или получить неверное указание и очутиться в дураках.
Берлинский уличный мальчишка раньше рад был воспользоваться малейшим поводом
- будь то чей-нибудь непривычный наряд, чье-нибудь смешное злоключение - для
отвратительных наглых выходок; теперь такого уже более не существует. Ведь
те парни, что торгуют сигаретами у Ворот и предлагают "веселого Гамбуржца"
avec du feu**, эти мошенники, которые кончают жизнь в Шпандау или в
Штраусберге, или, как недавно один их сотоварищ, на эшафоте, - отнюдь не то,
чем является в Берлине настоящий уличный мальчишка, который, не будучи
бродягой и чаще всего работая учеником у какого-нибудь мастера, при всем
своем безбожном поведении и всей своей испорченности - смешно сказать - не
чужд известного point d'honneur*** и не лишен весьма забавного природного
остроумия.
______________
* "Ничему не удивляться" (ит.).
** С огнем (фр.).
*** Понятия о чести (фр.).

Я. Ах, дорогой кузен, дай-ка я поскорее расскажу тебе, как задел меня
на днях своей мерзкой шуткой один такой остроумец из народа. Иду я у
Бранденбургских ворот, а меня преследуют шарлоттенбургские извозчики,
предлагая сесть. Один из них, мальчишка лет шестнадцати-семнадцати, не
старше, дошел до такой наглости, что схватил меня за руку своей грязной
пятерней. "Что это - за руки хватать!" - напустился я на него. "А в чем
дело, сударь, - ответил мальчишка совершенно хладнокровно, вытаращив на меня
глаза. - Почему бы мне и не хватать вас? А может, вы нечестный человек?"