"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Автомат (новелла)" - читать интересную книгу автора

квинту до, а иной раз слышна была даже и малая терция - ми-бемоль. Этот
пронзительно-резкий септаккорд, отзывавшийся в душе нестерпимой тоской,
жалобой, наполнял мою грудь унынием, даже внушал мне ужас. Когда звук
природы неприметно возникает, нарастает, а затем замирает и тает, в нем
заключается нечто такое, что захватывает душу, нечто такое, чему мы не в
силах сопротивляться. Если инструмент способен воспроизводить подобное
звучание, он будет точно так же воздействовать на нас. Поэтому мне кажется,
что гармоника, что касается ее звучания, ближе всего к совершенству, если
исходить из меры воздействия звука на нашу душу. Этот инструмент
замечательно воспроизводит звуки природы и чудесно воздействует на душу в ее
глубинных связях, так что весьма замечательно то, что именно этот инструмент
никак не удается употребить во зло, в легкомысленных целях простой забавы, -
он утверждает свою сущность в священной простоте и неразъятости. Немалого в
этом отношении можно будет достигнуть и с новоизобретенным гармоникордом, у
которого вместо колокольчиков вибрируют и звучат струны, - они приводятся в
колебание посредством клавиш и вала. Играющий на гармоникорде получает
возможность влиять на возникновение, нарастание и замирание звука, пожалуй,
еще больше, чем на гармонике, хотя этот инструмент и далек еще от ее
звучания - ведь звуки гармоники словно нисходят к нам из мира иного.
- Мне довелось слышать, как звучит гармоникорд, - сказал Фердинанд, -
только должен сознаться, что хотя звук его глубоко проник в мою душу,
исполнитель, на мой взгляд, не слишком удачно использовал его возможности.
Впрочем, теперь я хорошо понимаю тебя, хотя тесная связь между звуками
природы, о которых ты говорил, и музыкой наших инструментов все еще не
совсем мне ясна.
- Разве музыка, которая живет в нашей душе, - возразил Людвиг, - может
отличаться от той, что, как глубокая, открывающаяся лишь высшему разумению
тайна, скрыта в самой природе, от той, что звучит через посредство
инструментов, как бы повинуясь чарам, над которыми властны мы сами? Когда
дух действует чисто психически, во сне, чары сняты - тогда даже в звучании
известных инструментов мы слышим звуки самой природы: зародившись в воздухе,
они чудесно нисходят на нас, нарастая и замирая.
- Я думаю сейчас об эоловой арфе, - перебил его Фердинанд. - Что
скажешь ты об этом многомысленном изобретении?
Людвиг ответил:
- Любые попытки выманить звуки у природы замечательны и заслуживают
нашего внимания. Только мне все думается, что до сих пор люди догадываются
предложить природе лишь самые незавидные игрушки, так что природа в
справедливом негодовании разбила и разломала большую часть их. Эоловы арфы -
это что-то вроде музыкального громоотвода, только отводят они ветер и притом
на детскую забаву. Куда величественнее по замыслу воздушная арфа, о которой
я где-то читал. Где-нибудь на природе укрепляют и натягивают толстую и очень
длинную проволоку, воздух заставляет колебаться такие струны, и звучат они
мощно. Вообще перед изобретательным физиком и механиком, если он
руководствуется высшим духом, открыт весьма широкий простор. Думаю, что
естественная наука находится сейчас на подъеме, а потому более глубокие
изыскания проникнут в тайну природы и зримо и внятно явят нам в самой жизни
много такого, что мы можем сейчас лишь отдаленно предощущать.
Внезапно в тишине пронесся странный звук, он нарастал и, нарастая, все
более напоминал звучание гармоники. Оба друга словно приросли к земле, ужас