"Эрнст Теодор Амадей Гофман. Автомат (новелла)" - читать интересную книгу автора

растекся по всем членам их тела. Тут звук превратился в жалобную мелодию -
пел женский голос. Фердинанд схватил руку друга и судорожно прижал ее к
груди, а Людвиг произнес тихо и с дрожью в голосе: "Mio ben ricordati
s'avvien ch'io mora". Они уже вышли из города и находились у входа в сад,
окруженный высокой живой изгородью и деревьями. Совсем маленькая, миловидная
девочка играла перед ними в траве; тут она вдруг вскочила и залепетала:
- Ах, как красиво поет сестра моя, вот сейчас я принесу ей цветок, я уж
знаю, как только она увидит разноцветные гвоздики, так запоет еще красивее и
будет петь долго, долго.
И она поскакала в сад с большим букетом цветов в руках; ворота сада она
за собой не закрыла, и друзья смогли заглянуть внутрь. Но как же они были
поражены и какой ужас охватил их, когда они увидели в саду, под высоким
ясенем, профессора X.! Вместо отталкивающей иронически-насмешливой улыбки,
которой встретил он наших друзей в своем доме, его лицо выражало глубокую
меланхолическую серьезность, взор его был устремлен в небеса; просветленный,
он словно созерцал потусторонность - все скрытое за облаками, все, о чем
приносили весть чудные звуки, разносившиеся окрест подобно дыханию ветра.
Медленно и размеренно шагал он взад и вперед по центральной аллее сада, но
пока он шагал, все вокруг него оживало, в гуще деревьев и кустов повсюду
загорались хрустальные звуки, они текли, поднимались, сливались в единый
поток и составляли чудесный концерт, словно языки пламени пронизывали они
воздух, внедряясь в глубины души и зажигая, возвышая их до блаженнейшего
ощущения неземных предчувствий и предвидений. Стало смеркаться, профессор
исчез за ровным рядом кустов, звуки замирали в последнем pianissimo. Наконец
друзья наши в глубоком молчании возвратились назад в город. Но когда Людвиг
собирался распрощаться с другом, Фердинанд крепко прижал его к груди и
сказал:
- Будь верен мне, будь верен! Ах, я чувствую, что неведомая сила
проникла мне в душу, она разбудила во мне все потайные струны, а теперь они
должны звучать так, как ей заблагорассудится. Даже если я от этого умру!..
Разве неприязненно-иронический прием профессора не был выражением
враждебного начала? Разве не намеревался он отделаться от нас показом своих
автоматов, только чтобы отрезать всякие пути сближения со мною в самой
жизни?
- Быть может, ты и прав, - отвечал ему Людвиг. - Ведь и мне тоже ясно
представляется, что профессор имеет некое касательство к твоему бытию, или,
лучше сказать, к тому таинственному психическому раппорту, какой установился
между тобой и неизвестным существом женского пола. Правда, как, каким
образом входит он в твою жизнь, продолжает оставаться для нас неразрешимой
загадкой, по крайней мере сейчас. Быть может, он даже против воли усиливает
раппорт, будучи запутан во всех этих отношениях как враждебное начало и
борясь против установившейся связи. Ведь такая связь, раппорт, только
укрепляется по мере сопротивления, и, вполне мыслимо, он уже потому
ненавидит всякое твое приближение к нему, что твое духовное начало в таком
случае вновь будит любые отзвуки психического раппорта, усиливает их
колебания, а это явно идет вразрез с его желаниями либо с какими-то
семейными планами.
И друзья решили использовать все возможные средства для того, чтобы
сблизиться с профессором X. и, быть может, разрешить таким путем загадку,
оказывавшую столь сильное влияние на жизнь Фердинанда. Уже следующее утро