"Э.Т.А.Гофман. Майорат" - читать интересную книгу автора

повторяйте свою историю о странном наваждении. Баронесса привыкнет к ней,
она забудет, что призрак блуждает в этих стенах, и от всей истории останется
впечатление не больше, нежели от всякой другой волшебной сказки в
каком-нибудь новомодном романе или книге о привидениях. Вот что должны
будете вы сделать, любезный друг! - С этими словами барон отпустил меня и
удалился.
Я был внутренне уничтожен, я был низведен до роли ничтожного глупого
мальчика. Я безумец, возомнивший, что в его груди могла шевельнуться
ревность; он сам посылает меня к Серафине: он видит во мне лишь послушное
орудие, которое можно употребить и бросить, когда ему заблагорассудится! За
несколько минут до того я страшился барона, во мне было глубоко затаено
сознание собственной виновности, но виновность эта дала мне несомнительно
почувствовать высшее, более прекрасное бытие, для которого я уже внутренне
созрел; и вдруг все поглотила ночная тьма, и я увидел лишь сумасбродного
мальчишку, возомнившего в детском самообольщении, будто бумажная корона,
которую он напялил себе на голову, и впрямь золотая. Я поспешил к деду; он
уже ожидал меня.
- Ну, тезка, куда это ты запропастился? - спросил он, завидев меня.
- Говорил с бароном,- тихо и торопливо проговорил я, не глядя на
старика.
- Тьфу ты пропасть! - воскликнул старик, словно удивившись.- Тьфу ты
пропасть, я так и думал. Тезка, барон, конечно, вызвал тебя на дуэль? -
Раскатистый смех, которым тотчас же разразился мой дед, показал мне, что и
на сей раз он, как всегда, видит меня насквозь. (*64)
Я закусил губу, не посмев ему перечить, ибо хорошо знал, что он только
того и ждет, чтобы осыпать меня градом насмешек, уже вертевшихся у него на
языке.
Баронесса вышла к столу в нарядном утреннем капоте, который
ослепительной своей белизной мог поспорить с только что выпавшим снегом. Вид
у нее был измученный и усталый, но когда она, заговорив тихо и мелодично,
подняла темные глаза свои - из мрачного их пламени блеснуло сладостное
нетерпеливое томление и легкий румянец пробежал по лилейно-бледному ее лицу.
Еще никогда не была она так прекрасна! Но кто предвидит все
сумасбродства юноши, чья кровь кипит в голове и сердце? Горечь затаенной
досады, возбужденной во мне бароном, я перенес на баронессу. Все казалось
мне безбожной мистификацией, и вот я решил доказать, что рассудок мой
находится в добром здравии и я наделен проницательностью свыше всякой меры.
Словно капризное дитя, удалялся я от баронессы и ускользнул от
преследовавшей меня Адельгейды, так что я, как того и хотел, занял старое
свое место в самом конце стола между двумя офицерами, с которыми и принялся
изрядно бражничать. За десертом мы беспрестанно чокались, и, как случается
со мной при таком расположении духа, я был необыкновенно весел и шумлив.
Слуга поднес мне тарелку, где лежало несколько конфет, промолвив: "От
фрейлейн Адельгейды". Я взял и тотчас приметил, что на одной конфете
серебряным карандашиком было нацарапано: "А Серафина?" Кровь закипела в моих
жилах, я взглянул на Адельгейду; она посмотрела на меня с чрезвычайно хитрым
и лукавым видом, взяла стакан и сделала мне знак легким наклонением головы.
Почти невольно я еле слышно пробормотал: "Серафина",- взял стакан и одним
духом осушил его. Взор мой был устремлен к Серафине, я заметил, что и она в
эту минуту выпила свой стакан и ставила его на стол - взоры наши