"Жак Ле Гофф. Рождение чистилища" - читать интересную книгу авторазасвидетельствует верование в реальный огонь.
Здесь обнаруживается роль огня. Чистилище, прежде чем его стали рассматривать как место, первоначально воспринималось как трудно локализуемый огонь. В нем концентрированно содержалось учение, из которого должно было выйти чистилище, он во многом способствовал этому рождению. Потому об огне следует сказать еще несколько слов. С эпохи Отцов Церкви возникали различные мнения по вопросу о природе этого огня: карающий он, очистительный или испытующий? Современная католическая теология различает карающий адский огонь, искупительный и очищающий огонь чистилища и испытующий огонь судилища. Таково позднейшее осмысление. В Средние века все эти огни были более или менее совмещены: первоначально огонь чистилища был собратом адского пламени, собратом не уготованным быть вечным, но от того не менее жарким в период своего действия; позже, когда огонь судилища будет сведен к индивидуальному осуждению тотчас после смерти, огонь чистилища и огонь судилища будут зачастую практически неразличимы. Теологи настаивали скорее на том или ином аспекте чистилища, средневековые проповедники поступали так же, и простым верующим приходилось занимать ту же самую позицию в меру своего понимания. Огонь чистилища был одновременно наказанием, очищением и ордалией, что соответствует амбивалентному характеру индоевропейского огня, прекрасно продемонстрированному Эдсманом. Кроме того, из Нового Завета был извлечен эпизод, сыгравший важную роль если не в истории чистилища, то, по крайней мере косвенно, в общей концепции христианского загробного мира: имеется в виду сошествие Христа в преисподнюю. Оно основано на трех новозаветных текстах. Первый - из Евангелия от Матфея (12:40): <Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три Деяния Апостолов (2:31) сообщают об этом событии в прошедшем времени: <Он [Давид] прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления>. И наконец, Павел в Послании к римлянам (10:7), противопоставляя праведность от веры и праведность от старого закона, вкладывает в уста праведности, исходящей от веры следующее: <Не говори в сердце твоем: "Кто взойдет на небо?" то есть Христа свести; "или кто сойдет в бездну?" то есть Христа из мертвых* возвести>. Схождение Христа в преисподнюю Этот эпизод, - имея очевидно христианский смысл как доказательство божественности Христа и обещание грядущего воскресения, - укладывается в рамки старой восточной традиции, прекрасно изученной Кроллом. Это тема борьбы солнечного бога с мраком, в которой царство, где солнцу приходится сражаться с враждебными силами, отождествлялось с миром мертвых. Эта тема получит развитие в средневековой литургии: в формулах экзорсизма, гимнах, дневных службах, тропах и, наконец, драматических представлениях позднего Средневековья. Но именно через уточнения, данные апокрифическим евангелием от Никодима, этот эпизод стал популярен в Средние века. Христос, спустившись в преисподнюю, вывел оттуда часть заточенных- некрещеных праведников, живших до его прихода на землю, то есть главным образом патриархов и пророков. Но те, кого он там оставил, пребудут в заточении до скончания времен. Ибо он навсегда опечатал ад семью печатями. Этот эпизод в перспективе чистилища имеет тройное значение: он показывает, что имеется, хотя бы в единичном случае, возможность облегчения положения некоторых людей после смерти, но он лишает ад этой возможности, поскольку тот закрывается до скончания времен; |
|
|