"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

было действительностью. До того как мистер Тиррел почувствовал к ней эту
жестокую неприязнь, она в полном смысле слова не знала ни страха, ни
тревоги. Не привыкшая к несчастьям, она внезапно и без всякой подготовки
стала жертвой самого дьявольского коварства. Когда заболевает человек
здоровый и крепкий, болезнь действует на него гораздо сильнее, чем на
человека, хилого от природы. Так случилось и с мисс Мелвиль. Следующую ночь
она провела без сна, неспокойно, а утро застало ее в горячке. Болезнь не
поддавалась никаким попыткам ослабить ее, но было основание надеяться, что
здоровый организм, покой и ласковый уход окружающих в конце концов одержат
верх. На другой день она была в бреду. Вечером по требованию Тиррела она
была арестована за долг, заключавшийся в стоимости ее питания и содержания
за последние четырнадцать лет.
Мысль об этом аресте, как читатель, может быть, помнит, впервые пришла
в голову Тиррелу во время его разговора с мисс Мелвиль, вскоре после того,
как он нашел нужным запереть ее в комнате. Но в то время он, по всей
вероятности, не думал серьезно, что у него когда-нибудь явится повод
привести эту мысль в исполнение. Он упомянул об этом в виде угрозы, которая
возникла в уме, давно привыкшем вести учет всем способам тирании и мести.
Но теперь, когда непредвиденное спасение и бегство его несчастной
родственницы довели его воображение почти до безумия и он перебирал в
мрачных закоулках своего ума, как бы поскорее отделаться от подавлявшей его
тяжести разочарования, эта мысль предстала перед ним с удвоенной силой. Он
скоро принял решение и, позвав управляющего Барнса, немедленно дал
указания, как тому действовать.
Барнс в течение многих лет был орудием произвола мистера Тиррела.
Привычка очерствила его душу, и он мог без угрызений совести быть зрителем
или даже изобретателем и устроителем самых жестоких и грубых сцен. Но на
этот раз даже он был несколько озадачен. Характер и поведение Эмили в семье
мистера Тиррела были безупречны. У нее не было ни одного врага, и
невозможно было без симпатии и сочувствия смотреть на ее молодость,
живость, простодушную невинность.
- Вашей милости угодно... Я не понимаю вас. Взять под арест мисс...
мисс Эмили?
- Ну да, я сказал вам. Что с вами такое? Ступайте сейчас же к
Суайнерду, юристу, и скажите, чтобы он немедленно закончил все это дело.
- Боже храни вашу честь! Арестовать ее! Да ведь она не должна вам
медного фартинга22. Она всегда жила у вас из милости.
- Осел! Негодяй! Говорю вам, она должна мне... должна тысячу сто
фунтов. Так выходит по закону. Для чего пишутся законы, как вы думаете? Я
никогда не делаю ничего незаконного, а что принадлежит мне по праву, то я и
хочу получить.
- Я всегда без возражений повиновался вашим приказаниям, ваша честь.
Но теперь я должен... Я не могу смотреть, как вы губите мисс Эмили, бедную
девушку. Да заодно и себя самого. И не видите, куда идете... Уж вы простите
меня, но... даже если бы она была должна вам так много, ее нельзя привлечь
к судебной ответственности: она несовершеннолетняя.
- Вы кончили? Никаких "не могу" и "нельзя". Это делалось раньше и
будет сделано теперь. Пусть оспаривает кто осмелится. Я сделаю это сейчас и
отстою потом. Скажите Суайнерду, что если он будет мямлить, это будет
стоить ему жизни, - я заморю его голодом.