"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

- К черту, сэр! Бросьте со мной эти штуки. Разве этот человек не мой
арендатор? Разве я не хозяин на своей земле? К чему называть ее моей, если
я не могу ею распоряжаться? Я оплачиваю то, что имею, сэр. Я не должен ни
пенни ни одной живой душе. И я не позволю опекать мое поместье - ни вам и
ни кому другому.
- Совершенно верно, что существует разница в положениях, - сказал
Фокленд, избегая прямого ответа на последние слова Тиррела. - Я считаю, что
разница эта - дело хорошее и необходимое для мирной жизни человечества. Но
как бы она ни была необходима, мы должны признать, что она ложится
некоторым бременем на людей низшего состояния. Болит сердце, когда думаешь,
что один рождается для того, чтобы наследовать всякий избыток, тогда как
доля другого, без какой-либо вины с его стороны, - грязная работа и голод.
Мы, богатые, мистер Тиррел, должны делать все, что в нашей власти, чтобы
облегчить ярмо этих обездоленных людей. Мы не должны злоупотреблять
преимуществами, которыми случай наградил нас щедрой рукой. Бедняги! Они и
без того уже угнетены чуть ли не свыше сил. И если мы бессердечно лишний
раз повернем колесо машины, они будут окончательно раздавлены.
Нарисованная картина произвела впечатление даже на неподатливый ум
Тиррела.
- Что ж, сэр, я не тиран. Я прекрасно знаю, что тирания - скверная
штука. Но не хотите же вы сказать, что эти люди могут делать все, что им
вздумается, и никогда не получат по заслугам?
- Мистер Тиррел, я вижу, ваша вражда поколеблена. Разрешите мне
приветствовать вновь рожденную доброту вашего сердца. Поедемте к Хоукинсу.
Не будем говорить о том, чего он заслуживает. Несчастный! Он вынес почти
все, что могут вынести человеческие силы. Пусть на этот раз ваше прощение
положит прочное начало добрососедским и дружеским отношениям между нами.
- Нет, сэр, я не поеду. Я согласен - кое в чем вы правы. Я всегда
знал, что вы, если захотите, всегда сумеете придумать складную историю и
преподнести правдоподобный рассказ. Только я не дам себя провести таким
способом. Такой уж у меня всегда был характер: раз я задумал отомстить, то
никогда не отступлю. А характер менять я не желаю. Я подобрал Хоукинса,
когда все от него отвернулись, и сделал из него человека. А неблагодарный
за мои же старания оскорбил меня. Будь я проклят, если когда-нибудь прощу
ему. Нечего сказать, хорошая была бы штука, если бы я простил наглость
своей собственной твари в угоду такому человеку, как вы, который всегда был
моим бичом.
- Ради бога, мистер Тиррел, не забывайте в своей неприязни о
благоразумии. Допустим, что Хоукинс вел себя непростительно и оскорбил
вас, - неужели это оскорбление ничем нельзя искупить? Неужели отец должен
быть разорен, а сын повешен, чтобы утолить ваш гнев?
- Будь я проклят, сэр! Можете говорить до изнеможения, вы ничего от
меня не добьетесь. Никогда не прощу себе, что слушал вас хоть минуту.
Никому не позволю останавливать поток моего гнева. Если бы я когда-нибудь и
простил Хоукинсу, то не по чьим-нибудь просьбам, а по своему желанию. Но я
никогда не прощу. Если бы он и вся его семья валялись у меня в ногах, я
приказал бы тотчас же всех их повесить, будь у меня на это не только
желание, но и власть.
- И это ваше окончательное решение? Мистер Тиррел, мне стыдно за вас.
Всемогущий боже! Слушая, что вы говорите, начинаешь ненавидеть общественные