"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

предмету своих преследований или повредить ему. Он лишил его должности
помощника управляющего и приказал Барнсу и другим подчиненным, чтобы они
при всяком удобном случае чинили ему неприятности. Мистер Тиррел как
владелец поместья имел право на десятую долю дохода, и это обстоятельство
давало ему частые поводы к мелочным спорам. Часть полей, принадлежавших к
ферме Хоукинса, хотя и засеянная хлебами, была расположена ниже остальной
земли, вследствие чего могла подвергнуться наводнению, случавшемуся время
от времени благодаря находившейся здесь реки. Тиррел недели за две до
уборки урожая собственноручно тайком прорвал плотину на этой реке, и весь
хлеб был залит водой. Потом он приказал своим слугам в одну ночь убрать
изгороди, защищавшие более высокие участки, и пустить туда скот, чтобы
полностью уничтожить урожай. Однако эти меры коснулись только части
имущества несчастного. Тиррел на этом не остановился. У Хоукинса при очень
подозрительных обстоятельствах начался внезапный падеж скота. Это событие
усилило бдительность Хоукинса, и в конце концов ему удалось выяснить это
дело с такой точностью, что уже нельзя было сомневаться в том, что и здесь
действует мистер Тиррел.
До этого времени, несмотря на понесенный ущерб, Хоукинс старательно
избегал всяких попыток восстановить свое право мерами судебными, так как
справедливо считал, что закон приспособлен скорее к тому, чтобы служить
оружием тирании в руках богачей, нежели щитом, ограждающим более бедную
часть общества от их несправедливых притязаний. Однако нанесенная ему на
этот раз обида была так жестока, что казалось невозможным, чтобы даже самое
высокое положение могло защитить виновного от строгости закона.
Впоследствии он получил основание хвалить себя за свою прежнюю
бездеятельность в этом отношении и сожалеть о том, что нашелся повод
достаточно веский, чтобы побудить его вступить на другой путь.
Это и было той крайностью, до которой мистер Тиррел хотел довести свою
жертву, и он едва поверил своей удаче, когда ему сообщили, что Хоукинс
затеял тяжбу. Его восторгам по этому поводу не было границ, потому что он
понимал, что теперь разорение его прежнего любимца неминуемо. Он
посоветовался со своим стряпчим и, ссылаясь на доводы, какие только можно
было изобрести, настоял на том, чтобы тот использовал в этом деле весь
запас своих уловок. Меньше всего его интересовало немедленное опровержение
выставленного против него обвинения; задача заключалась в том, чтобы
допросами под присягой, заявлениями, жалобами, отсрочками, оспариванием и
апелляциями затягивать дело от сессии суда до сессии и переносить его из
одного суда в другой. Было бы позорно для просвещенного государства,
рассуждал мистер Тиррел, если бы джентльмен, подвергнувшийся дерзкому
нападению на его права со стороны какого-то проходимца, не мог бы свести
все дело к вопросу о том, у кого толще кошелек, и отпустить своего
противника только тогда, когда тот будет доведен до нищеты.
Впрочем, мистер Тиррел отнюдь не был настолько поглощен этим судебным
процессом, чтобы пренебрегать другими способами наносить вред своему
арендатору. Среди разных мер, приходивших ему в голову, была одна, которая
не была отвергнута, хотя и клонилась скорее к терзанию жертвы, нежели к
причинению ей непоправимого ущерба. Она исходила из особенностей
местоположения дома Хоукинса, его амбаров, гумен и надворных строений. Они
находились в конце узкой полосы, соединявшей их с остальной частью имения,
и были окружены с трех сторон полями, которые были в распоряжении другого