"Уильям Годвин. Калеб Уильямс " - читать интересную книгу автора

безлюдье - делали картину еще страшнее. Усадьба Тиррелов была расположена
крайне уединенно; до ближайшего селения было три мили, и не меньше семи -
до того, где проживала сестра миссис Джекмен, у которой мисс Мелвиль
собиралась укрыться. Простодушие Эмили не позволило ей ни на одно мгновение
заподозрить Граймза в том, что он намерен грубо и неблагородно
воспользоваться этими обстоятельствами. Но в душе она невольно возмущалась
при мысли, что должна была довериться мужчине, на которого последнее время
привыкла смотреть как на орудие своего вероломного родственника.
Поразмыслив некоторое время над этими обстоятельствами, она нашла
выход и выразила желание, чтобы Граймз попросил сестру миссис Джекмен ждать
ее за оградой сада. Но Граймз решительно отказался. Он даже вспылил при
таком предложении: видно, не очень-то она ему благодарна, если желает,
чтобы он обнаружил перед посторонними свое участие в этом опасном деле. Что
до него, он решил ради собственной безопасности не выдавать этого ни одной
живой душе. Хоть он и сделал это предложение только по сердечной доброте,
но если она не хочет вполне довериться ему одному, - что ж, пусть сама
отвечает за последствия. Он твердо решил не снисходить больше к капризам
женщины, которая обращалась с ним так надменно, как сам Люцифер19.
Эмили приложила все усилия, чтобы успокоить его. Но все красноречие ее
сообщника не могло заставить ее сразу отказаться от своих опасений. Она
пожелала отложить решение до завтрашнего дня, чтобы иметь время все
обдумать. А на послезавтра мистером Тиррелом была назначена свадебная
церемония. Тем временем ее преследовали самые разнообразные напоминания о
судьбе, ожидающей ее в столь скором времени. Приготовления велись так
неутомимо, непрерывно и последовательно, что могли вызвать в ней только
чувство самой мучительной и болезненной тревоги. А если сердце ее находило
минуту отдыха, то сторожившая ее женщина тотчас спешила нарушить ее покой
каким-нибудь лукавым намеком или ядовитым замечанием. Позже Эмили говорила,
что она чувствовала себя одинокой, неопытной, как будто только что
освободившейся от младенческих пеленок, не имеющей ни одного живого
существа, которого волновала бы ее судьба. Она, до сих пор не знавшая
врагов, за последние три недели не видела человека, которого с полным
основанием не считала бы в лучшем случае совершенно чуждым ей и в худшем -
неутомимо подготовляющим ее гибель. Тут она впервые испытала скорбь о том,
что никогда не, знала своих родителей и пользовалась милостью людей, по
отношению к которым занимала настолько неравное положение, что не могла
надеяться на дружеское участие с их стороны.
Ночь была полна самых мучительных раздумий. Как только минутное
забытье овладевало ею, измученное воображение вызывало тысячи образов
насилия и обмана. Она видела себя в руках своих заклятых врагов, которые не
останавливались перед самым дерзким предательством, чтобы довершить ее
гибель. Не более утешительными были и ее мысли наяву. Борьба оказалась не
по ее слабым силам. Когда наступило утро, Эмили решилась довериться Граймзу
на волю случая. Как только это решение было принято, она почувствовала
значительное облегчение. Эмили не могла представить себе такого несчастья,
явившегося следствием этого поступка, которое можно было бы приравнять к
бедам, казавшимся ей неминуемыми под кровом ее родственника.
Когда она сообщила Граймзу о своем решении, невозможно было сказать,
обрадовало или огорчило его это известие. Граймз улыбнулся, но эта улыбка
сопровождалась такой неожиданной суровостью в обращении с ней, что в этом